Читать книгу - "Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук"

дорогими морепродуктами, как морской ёж и морской гребешок. И мудрый как змей Танака решил не спешить с разжевыванием истинной причины столь мизерного дохода от рыбного порта, который давал львиную долю прибыли.

— Объективные проблемы, господин председатель.

— Что еще за проблемы? — вскинул голову Ямомото, сидевший до этого в своем кресле, словно изваяние Будды.

— Смею напомнить, господин председатель, что правительство Японии поддалось требованиям Москвы и тех наших горлопанов, которые якобы хотят сохранить богатство морей для потомства, и уже с первого апреля Национальное управление рыболовства ужесточило контроль по ввозу краба и рыбы судами под российским флагом.

— Ну и что тут за проблема? — Холодные глаза выражали полнейшее недоумении. — Вокруг этой темы уже лет двадцать идут дебаты.

— Вы правы, господин председатель, дебаты идут, — попытался потрафить своему названому отцу Танака, — но если раньше это была пустая болтовня, то теперь и наши горлопаны, и московские власти перешли к делу. И если всего лишь месяц назад при оформлении заходов русских рыбаков в Отару наши чиновники обходились порт-клиренсом, то теперь им подавай судовую таможенную декларацию.

— И что?

«Господи, да он, кажется, совершенно не в теме, — сам себя накалял Танака. — Или, может, задумал что и сейчас только притворяется?»

Однако Ямомото ждал ответа, и глава семьи, уже без почтительного «господин председатель», хмуро произнес:

— Ни у одного русского капитана, который хотел разгрузиться в Отару, не оказалось этой декларации.

— Что, настолько все серьезно?

— Хуже некуда. Ни одной русской посудине наши таможенники и представители Управления рыболовства не дали разрешения на заход в порт.

— И что, все ушли обратно? — посеревшим голосом уточнил Ямомото.

— Все.

Это были убытки, которые даже подсчитать трудно, тем более если учесть, что через порт Отару проходила пятая часть всего российского краба, который поступал на Хоккайдо. В комнате, словно топор палача над шеей приговоренного к казни, зависло гнетущее молчание. Председатель вынужден был думать, как найти приемлемый выход из создавшегося положения, что же касается Танаки, то его мысли были гораздо приземленней. Ему надо было спасать собственную задницу при надвигающемся финансовом крахе. Если из оборота его семьи выпадет рыбный порт с живым российским крабом и прочими морепродуктами… Возможные последствия даже представлять не хотелось. На одних только отчислениях с тех проржавевших посудин, которые приходят в Отару под камбоджийским или южнокорейским флагом, особый жирок не нагуляешь, что же касается наркоты и ночных клубов с местными проститутками, то с них тоже особо сыт не будешь. Практически все доходы от продажи наркотиков уходили в семьи, которые контролировали территорию столицы острова Хоккайдо — Саппоро. Когда же молчание перешло все границы приличия, председатель спросил глухим от напряжения голосом:

— Надеюсь, ты поддерживаешь отношения с таможней и Управлением рыболовства?

Танаке не надо было объяснять, с чего бы вдруг ему задали этот вопрос. В свое время, когда капитаны рыболовецких шхун под российским флагом обходились порт-клиренсами, подделать которые не составляло особого труда, он перестал платить мзду не только таможне, но и чиновникам из Национального управления рыболовства, из-за чего возникли вполне естественные обиды, но в последнее время чиновничья братия захотела жить более богато, они уже желали владеть марками машин последнего года выпуска, вот и пришлось вернуться к законам «взаимовыгодного житья».

— А как же без этого? И таможня, и Управление рыболовства в нашем списке. И вроде бы как не жаловались до последнего времени.

— Так почему же?!. — взревел Ямомото.

— Простите, господин председатель, — склонился в поклоне Танака, — но я не могу ответить на ваш вопрос, по крайней мере сейчас.

В комнате вновь зависла угрюмая тишина, которая в былые годы не могла предвещать ничего хорошего, но сейчас было не то время, чтобы менять таких проверенных якудза на подрастающую поросль, да и сам глава клана был в курсе тех событий, которые крутились вокруг морского промысла, потому он лишь пробурчал:

— А что в Вакканае? Такие же проблемы, как и у нас?

Этот вопрос был ожидаем.

— Пожалуй, еще хуже, чем у нас.

— Как это так… еще хуже, чем у нас? Я не понимаю тебя.

И снова почтительный поклон.

— Постараюсь объяснить, господин председатель. После того, как был убит наш русский друг господин Ложников, в Вакканае стали разгружаться только те суда, которые не входят в сферу влияния «Дальросы», а это, естественно, непоправимые убытки нашим братьям в Вакканае.

— И чем ты можешь это объяснить?

Танака на это лишь руками развел.

— Ладно, оставим этот вопрос, а что с русскими шхунами в Немуро и в Ханасаки?

— Насколько мне известно, филиал «Дальросы» в Немуро работает в прежнем режиме, и отгрузка камчатского краба проходит без осложнений.

— Даже так? — набычился глава клана, — Так в чем же дело? В Немуро и в Ханасаки без осложнений, а у тебя…

— Пока что не знаю, господин председатель, но пытаюсь разобраться.

— Разбирайся, но учти: каждый упущенный день — это деньги. Впрочем, я тебе и раньше верил, верю и сейчас, однако я хотел бы точно знать, с кем из русских ты работаешь в настоящее время?

— Ну, если не брать в расчет мелкую рыбешку… пожалуй, только с Мессером.

— А что те капитаны, которые работали на Сохатого?

— Как только его убили и на Сахалине началось следствие, кое-кто отошел от дел, но, думаю, это временно.

— «Дальроса» тоже отошла от дел?

— Зачем же? «Дальроса» — это наш главный партнер, а вот что касается ее директора…

— Понятно, — подытожил Ямомото, — кстати, ты Мессеру звонил?

— Сразу же, как только таможня завернула посудины под русским флагом.

— И что он?

— Погоревал, что несет большие убытки, но, в общем-то, даже не удивился случившемуся. Сказал, что именно к этому все и шло и поэтому надо ускорить работу над тем проектом, который он предложил нам, когда прилетал на Хоккайдо.

— Корейцы?

— Южная Корея, Пусан.

— Корейцы… А это значит, что мы потеряем часть прибыли.

— Зачем же терять? — подивился Танака экономической безграмотности своего названого отца. — Если мы заставим русских и корейцев принять наши условия, то потеряют в основном русские. Что же касается тех расходов, которые пойдут на корейских партнеров, то они войдут в цену конечного продукта, и мы останемся при своих деньгах.

— То есть ты хочешь сказать, что убытки понесут покупатели, когда тот же краб подорожает в магазинах и на рынке?

— Вы правы, господин председатель, убытки понесут наши сограждане, но таковы законы бизнеса, и нам от этого никуда не деться.

— Хорошо, Танака, очень хорошо, — похлопал его по плечу Ямомото, впервые за всю аудиенцию назвав по имени. — Те деньги, которые мы недоложили в нашу