Читать книгу - "Тайна серебряного гусара - Марина Елькина"

Кирилл оказался именно таким, каким его себе представляли и Генка, и Димка. Худощавый, длинноногий, немножко нескладный и хрупкий.

Конечно, слово «хрупкий» не очень подходит к сорокалетнему мужчине, но к сорокалетнему Кириллу Леонидовичу оно очень даже подходило. Хрупкий — иначе про него и не скажешь. В нем осталось что-то от того десятилетнего мальчика с кожаной папочкой под мышкой.

— Олечка! Здравствуй! Как я рад! — и Кирилл Леонидович улыбнулся знакомой доброй улыбкой мальчишки Кирилла. — Это твои сыновья?

— Только один, — засмеялась Ольга Григорьевна. — Вот этот. Младший. Гена. А это — Дима, его лучший друг. Кирилл, мы к тебе по делу.

— Да-да, конечно. Пойдемте в кабинет.

— Ты помнишь, как мы искали серебряного гусара Софии Львовны? — спросила Ольга Григорьевна.

— Да, конечно, помню.

— Мальчики его нашли.

— Нашли?! — глаза Кирилла Леонидовича радостно блеснули из-под очков. — Где?

— Они тебе все расскажут. А я спешу. На работу опаздываю.

И Ольга Григорьевна быстро попрощалась.

Генка и Димка с любопытством смотрели на Кирилла Леонидовича и молчали.

— Не стесняйтесь, ребята, — попросил Кирилл Леонидович и сам смущенно поправил тонкую золотую оправу очков.

Мальчишки его и не стеснялись. Ни капельки.

Им просто было весело и интересно находить в Кирилле Леонидовиче те черточки, про которые они слышали от Ольги Григорьевны. Молчать дольше было уже неприлично, и Генка, торопясь и почему-то робея, рассказал всю историю с находкой серебряного гусара и писем.

— С собой? — быстро спросил Кирилл Леонидович. — Письма, гусар с собой? Ну конечно, с собой, — тут же улыбнулся он, разглядывая серебряную статуэтку. — Да-да, это он, тот самый потерянный гусар! Ах, как обрадовалась бы сейчас София Львовна! — Он обернулся к ребятам и пояснил: — Я вижу этого гусара второй раз в жизни. Первый раз мне показывала его сама София Львовна. Это был знак ее особого расположения. Она хранила гусара как святыню, как талисман, как самое дорогое.

— А почему? — тут же спросил Димка.

— Не знаю. Она никогда не говорила о том, что связано у нее с этим гусаром.

— А письма она вам показывала?

— Нет. Только рассказывала, уже после кражи, что в сумочке, кроме статуэтки, были еще какие-то письма.

— И ничего не говорила о Николеньке?

— О Николеньке? — переспросил Кирилл Леонидович.

— О Николае Зайцеве, артиллерийском офицере.

— Нет. Ничего.

— Он был другом ее детства. Это — переписка с ним, — Генка подал Кириллу Леонидовичу пачку пожелтевших писем. — Мы прочитали почти все. Кроме трех. Одно не разобрали. Два на французском. Мама сказала, что вы знаете…

— Французский? Да-да, — Кирилл Леонидович пробегал глазами строчки писем. — Но позвольте! Эти письма невозможно расшифровать без специалистов! Они слишком ветхие! Как вам это удалось?

— Это все Гений! То есть Генка, — Димка хлопнул друга по плечу. — Он у нас лучше всех специалистов соображает.

— Компьютер помог, — небрежно добавил Генка, но явное восхищение Кирилла Леонидовича льстило его тщеславию.

Хоть кто-то оценил его старания!

— Н-да, Геннадий! Поздравляю! Это победа! Просто победа! Я так не смогу. Мне придется привлекать специалистов. Но я обещаю перевести, обещаю, друзья мои. И с последним письмом тоже помогу. Знаете что! Хотите, я покажу вам коллекцию Софии Львовны?

— Где? — изумились ребята.

— Здесь, в музее. По завещанию Софии Львовны после ее смерти весь антиквариат из ее квартиры был передан в музей. Иногда мы используем эти экспонаты для оформления новых выставок, но сейчас все вещи хранятся в запасниках. Хотите посмотреть?

— Конечно, хотим!

Кирилл Леонидович длинными коридорами повел друзей в полуподвальное помещение. Генка радостно принюхивался. Женька всегда над этим смеялся и называл брата гончей, но Генка с самого раннего детства стал присваивать новым помещениям запахи.

Здесь пахло стариной, немножко нафталином, библиотекой и старыми книгами с пожелтевшими страницами и обтрепанными корешками. Генке этот запах нравился.

Правда, музейный запасник неприятно поразил его. Он был похож на свалку. Картины вперемешку с книгами, мебелью и бесчисленными пронумерованными коробками.

— Разве так можно хранить? — усомнился Генка.

— Конечно, нельзя, — вздохнул Кирилл Леонидович. — Запасник — это моя головная боль. Ничего не могу добиться от начальства. Другого помещения нет. А здесь зимой слишком холодно, летом — слишком влажно. Все это смертельно для музейных экспонатов. Тут еще и потопы бывают. Прошлой осенью прорвало отопление, и пропала великолепная коллекция табачных наклеек. Великолепная! Если бы вы только могли себе представить! — в голосе Кирилла Леонидовича звучали неподдельная горечь и душевная боль.

Мальчишки сочувственно помолчали. Интересно, какие это табачные наклейки? Ребята о таком никогда не слышали.

— Коллекцию Софии Львовны я берегу изо всех сил, — признался Кирилл Леонидович. — Не потому, что она самая ценная во всем запаснике. Просто она связана с моим детством, с моей жизнью и с Софией Львовной. Вот, поглядите-ка!

Кирилл Леонидович с трудом развернул к ребятам огромную, в рост человека, картину в золоченой раме. На картине была изображена симпатичная, улыбающаяся девушка-гимназистка в платье со строгим белым воротничком.