Читать книгу - "Пока смерть не разлучит нас - Кэролайн Грэм"

— Ничего не скажешь, уставно-процедурную сторону вы знаете досконально, — заметил Барнаби, кивая на его пространный рапорт и поднимаясь.

Перро нервно сглотнул. Он только теперь вполне осознал, насколько могучего телосложения старший инспектор.

— Однако если хочешь чего-то добиться в нашем деле, иногда нужно действовать по обстоятельствам, а не по инструкции.

Перро, вполне удовлетворенный своим теперешним местом службы, не имел особых амбиций. Он не претендовал на чин сержанта, в особенности потому, что это предполагало постоянное общение с личностями вроде того типа помоложе, с тонкими губами и глазами-ледышками.

— Большое спасибо, сэр, — пробормотал Перро.

— Это замечание, констебль, а не комплимент.

Малый, сидевший на подоконнике, позволил себе хихикнуть, но сделал вид, будто кашляет.

— Давно служите?

— Тринадцать лет, сэр.

— Сколько времени на данном участке?

— Семь, сэр.

«Слишком долго, — подумал Барнаби. — В этой своей глуши они пускают корни и преуютно устраиваются. Время от времени их выдергивают из-под пуховой перины на курсы или на лекции, чтобы познакомить с изменениями в законодательстве или новым подходом к этническим проблемам. Затем они возвращаются в привычное, родное захолустье. Их трудно винить. В принципе, их с самого начала призывали врастать в местную среду. Очень часто они и вправду срастаются с нею, причем настолько, что, когда их все же переводят в другое место, расплачиваться за это приходится самой полиции. Особенно опасно, когда и местные привязываются к „своему копу“. Этого Перро определенно нужно переводить на другой участок».

Барнаби прекрасно представлял себе, как тот ведет себя на службе. По-отечески доброжелательно, но строго. С неизменной заботой — какой бы смысл ни вкладывали ныне в это обесцененное слово. Все это, конечно, очень мило… Если не идет во вред компетентности. Если коп остается хоть на что-то способен, кроме как разнимать драки и улаживать домашние скандалы. От таких, как Перро, пользы — как от врезной дверцы для отлучающегося на прогулку кота в борту субмарины.

Констебль догадывался, о чем думает Барнаби, и у него упало сердце.

— Ладно, Перро, можете идти.

— Есть, сэр.

Перро не помнил, как добрался до двери. Ручка скользила в его потной ладони и не поддавалась. Чем крепче он пытался за нее ухватиться, тем больше она скользила. Пришлось воспользоваться носовым платком. Казалось, прошло сто лет, прежде чем он снова очутился в коридоре. Он постоял немного, ожидая услышать поту сторону издевательский смех, но в кабинете царило полное молчание.

Тяжелый «ровер-400», принадлежавший Барнаби, плавно катил по шоссе А4020 в направлении Чалфонт-Сент-Питера. За рулем сидел Трой, все еще смаковавший разнос, который шеф устроил недотепе Перро. В открытые окна машины врывался тугой, теплый воздух. Ничто не доставляло Трою большего удовольствия, чем чужие промахи. Да, ловко шеф приложил этого констебля, пошутив насчет сочинения романов. Самому Трою остроумные ответы и колкие комментарии приходили в голову с большим запозданием. Спустя часы, а то и дни.

— Этот малый — реальный атавизм, если хотите, — провозгласил Трой. — Готов побиться об заклад, тот парень, которого черт знает когда показывали по телику, был вылитый Перро. Гладил злодеев по головке, вразумлял суровым словом и в утешение совал карамельку. Моя бабуля его просто обожала.

— «Диксон из Док-Грина»^[17].

— Точно. Реальный атавизм. — Трой, которому постоянно попадались непонятные слова, иногда делал над собой усилие и отыскивал их в словаре своей дочки. Затвердив значение, он вставлял заковыристое словечко к месту и не к месту, пока не надоест или не всплывет новая загадка. В прошлом месяце Трой налегал на «компетенцию», а до того повсюду вворачивал совсем уж диковинного «пахидерма»^[18].

Чтобы хоть как-то остудить лицо, Барнаби покатал по щеке ледяную банку с апельсиновой «фантой», выданной ему автоматом при выходе из участка, и осведомился подозрительно:

— Надеюсь, ты знаешь, куда рулишь?

— Приблизительно. Это недалеко от Комптон-Дондо.

— Никогда о таком не слышал.

— Да ладно, шеф, конечно слышали. Вспомните: целое поместье чудиков, тронутых на религиозной почве. Новомодные течения и всякая прочая муть^[19]. Там еще закололи чокнутого старикана в ночной рубашке до пят.

— A-а, точно…

— У меня бы тоже крыша поехала, если бы мне пришлось жить здесь. — Трой высунулся из окна и брезгливо сморщил нос, бледный и тонкий, с небольшой горбинкой, плавно переходящей в элегантную прямую линию, как узкая пластина, прикрывающая нос на шлемах римлян. — Вы только взгляните на это!

«Это» являло собой крытый соломой коттедж поистине сказочного совершенства. Казалось немыслимым, что в нем могут жить человеческие существа, пользующиеся кредитными картами, знакомые с телевидением и штрихкодами. Он, скорее, подошел бы семейству пряничных человечков. Или нарисованному телесиноптику с женой, то выкатывающимся наружу, то закатывающимся обратно через равные промежутки времени, столь же невыразительным в своем совершенстве, как декорации, их окружающие.

— Кому понравится жить в доме с париком вместо крыши? — воскликнул Трой, в чьем голосе сквозило брюзгливое осуждение. Он терпеть не мог баловней судьбы, у которых денег немерено, особенно если эти самые деньги вышвыривают на всякую чушь, вроде кукольного домишки.

Дитя города, сержант был взращен на выхлопных газах, обожал многоэтажные парковки и огромные, усыпанные попкорном кинотеатры-мультиплексы, зиккураты торговых моллов, пронзенных стеклянными шахтами лифтов и содрогающихся от ритмов тяжелого рока, наводненные толпами пабы.

— Я бы скорее умер, чем согласился жить тут, — добавил Трой, который не упускал случая лишний раз вдарить по шляпке уже забитого гвоздя, вколачивая в собеседника давно усвоенные истины.