Читать книгу - "Драгоценный выстрел - Алексей Макеев"

Но в целом разговор с Туркалиным, очевидно, не мог дать никакой новой полезной информации по интересующей его теме. Не говоря уже о явном нежелании общаться, которое он недвусмысленно и открыто демонстрировал, Валерий Андреевич, похоже, и не знал ничего такого, что могло бы заинтересовать полковника.

— Вы бы лучше его самого проверили, этого Яковлева, — между тем продолжал Туркалин. — Поинтересовались бы, кому он на лапу дал, чтобы выиграть этот тендер. Думаете, уборка — это так себе? Копеечное дело? Как бы не так! Там миллиардный заказ. И все это Тревожин слопал. Его структуры. Вот и думайте, что тут к чему. Яковлев ведь тоже под ним ходит, поэтому и выигрывает так резво все эти торги. А постороннему туда пробиться просто нереально, даже с самой низкой ценой за услуги. Я вот попробовал — только время зря потратил. Но если вы думаете, что из-за этого я его убить решил — ошибаетесь. Кто он такой, этот Яковлев? Так, пешка. Есть он или нет, это ничего не меняет. Если уж такую войну начинать, так это надо атомную бомбу готовить, чтобы целиком всю империю Тревожина накрыть.

Выходя из кабинета Туркалина, Гуров думал, что для этого «борца за справедливость» вопрос о том, «есть или нет» Яковлев, — отнюдь не праздный. Как раз для него-то отсутствие конкурента, возможно, многое изменило бы, предоставив шанс занять свободное место. Видимо, не так уж плохо живется тем, кто входит в «империю Тревожина», если эта принадлежность позволяет так «резво» выигрывать торги на миллиардные госзаказы.

Даже при поверхностном взгляде на дело мотив у Туркалина явно имелся, но сейчас Гуров не планировал брать на себя еще одну «дополнительную нагрузку».

Спускаясь в лифте, он думал про невысокого телохранителя, которому вместе с товарищем Туркалин разрешил «идти вниз».

Скуластое лицо и курносый нос сразу вызвали в памяти некие смутные ассоциации, а услышав имя «Вова», он моментально вспомнил, по какому поводу ему доводилось встречаться с этим человеком.

Владимир Северов, или Вова-кулак, один из активнейших членов крупной бандитской группировки, запомнился Гурову непобедимым, истинно бараньим упрямством и тотальным отрицанием всего и вся на допросах.

Сложная операция по задержанию банды, в которой участвовала чуть ли не половина управления, закончилась успехом, и Лев трудился вместе с коллегами, проводя допросы и собирая признания и доказательства.

Но случай с Вовой был просто клиническим. Припертый к стенке неопровержимыми фактами, он продолжал отрицать очевидное, выгораживая себя и товарищей и утверждая, что все материалы, собранные следователями, — фантазии и оговор.

Промучившись почти месяц, Гуров даже зауважал такую неотступную преданность избранной линии и силу характера. Очень подкупало его и то, что, оправдывая себя, Вова ничего не валил на товарищей. О каждом из них он высказывался в том смысле, что это очень близкий его друг и отличный парень, и встретились они в тот вечер для того, чтобы выпить пива и поговорить о футболе, а вовсе не затем, чтобы совершить вооруженный грабеж.

Неизвестно, почувствовал ли Вова эту подсознательную симпатию, или просто Гуров так ловко и хитро вел допросы, но в итоге ему все же удалось разговорить упрямца и даже найти обстоятельства, смягчающие его вину.

Так или иначе, отсидев свои три года, Вова пришел к полковнику «повидаться» и сообщил, что решил «завязать».

— Первый раз в жизни встретил нормального мента, — делился он запоздалыми признаниями. — В жизни никто так душевно со мной не разговаривал.

Теперь, воспользовавшись этой нечаянной встречей, Лев решил откровенно поговорить с ним.

Указание Туркалина «идти вниз» наверняка означало, что охранники должны ожидать в машине, и сейчас, выйдя из высотного здания, Гуров окидывал взглядом прилегающую парковку, выискивая машину, где мог находиться Вова.

— Лев Иванович! — послышалось справа. — А мы здесь. Специально встали поближе. Я вашу машину помню.

Огромный белый «Лендкрузер» действительно был припаркован неподалеку от машины Гурова. Из-за опущенного стекла боковой дверцы выглядывала довольная курносая физиономия.

— Здорово, Володя, рад тебя видеть, — подходя, произнес Лев. — Ты, смотрю, процветаешь?

— Стараюсь, — улыбнулся Вова. — Посидите с нами, поговорим, вспомним прошлые деньки.

— Да зачем такое вспоминать, — хитро улыбнулся Гуров, устраиваясь на заднем сиденье. — У тебя теперь жизнь другая.

— Да, это уж точно. Совсем другая.

— Доволен?

— Вполне. А вы все по этому покушению работаете? Вроде там кто-то другой был, уж вас я бы не пропустил.

— Да нет, у меня другое дело. Это покушение параллельно «засветилось», и я решил кое-что уточнить. Тебе, как старому знакомому, могу сказать по секрету — было предположение, что к покушению причастны телохранители.

В ответ Вова залился смехом.

— Вот это номер! — отсмеявшись и утирая выступившие слезы, сказал он. — Юрик, ты слыхал? Это кто ж такое придумал? — затем вновь обратился к Гурову: — Совсем безголовый, что ли? Нас же в тот день даже в городе не было.

— Да, босс твой уже просветил меня по этому вопросу. Что ж, на нет и суда нет, — философски произнес Лев. — Значит, версия не подтвердилась. А чего они вообще сцепились с этим Яковлевым? Не в курсе? Что один, что другой — кидаются друг на друга, чуть ли не загрызть готовы.

— Из-за денег, — небрежно бросил Вова. — Какие-то контракты не поделили. Наш-то рассчитывал себе взять, а этот Яковлев у него перебил. Вот и злится теперь. Только насчет покушения… глупости это. — Он оставил легкомысленный тон и теперь смотрел в лицо Гурову пытливо и даже пронзительно. — Не заказывал он никого, наш-то. Это слово точное.

— Ты-то откуда знаешь? Докладывает тебе? — недоверчиво усмехнулся Лев.

— Не докладывает. А все равно знаю. Не такой он человек. Человека, его сразу видно. Кто на что способен. А наш… на «мокруху» он не пойдет. Не того поля ягода.

— Да что с тобой о таких вещах разговаривать, Вова, — продолжал улыбаться Гуров. — Я же знаю, ты всегда всех выгораживаешь.

— И не выгораживаю ничего, — все с тем же серьезным видом ответил Вова. — Слово точное, даже не сомневайтесь. Это скорее Яковлев на «мокруху» может пойти. Видел я его пару раз. Та еще харя.

Беседуя с солидным Анатолием Сергеевичем, Гуров как-то не задавался вопросом, может ли тот пойти на «мокруху», но сейчас, слушая Вову, поймал себя на мысли, что тот, пожалуй, прав. Несмотря на ухоженный и холеный вид, в лице Яковлева было что-то такое, что без всяких слов убеждало — в случае надобности этот человек не остановится ни перед чем.

Не убьет в ярости, потеряв рассудок и размахивая топором, а тщательно все просчитает, подготовит и ударит точно в определенный момент, когда никто не будет этого ждать.

«И я еще смеялся над предположением Туркалина, что покушения на себя Яковлев мог инсценировать, — подумал он. — А ведь, пожалуй, не такое оно и абсурдное, это предположение».