Читать книгу - "По законам гламура - Марина Серова"

Больше на этой записи ничего интересного не было: проходили Сереброва и Вероника, сновали по этажу дежурная и горничная, то с ведрами, то с пылесосом, словом, шла обычная жизнь.

Закончив смотреть эту запись, я переключилась на ту, что с моего этажа, — тоже все до обидного обыденно. Пересменка дежурных и горничных, потом конкурсанты вышли на завтрак, вот горничная в белом халате с ведром переходит из номера в номер, убирает их, потом она пылесосила дорожку в коридоре, а закончив, скрылась. Затем появилась неизменная Антонина Ивановна с тележкой.

Долгое время я смотрела на пустой темный коридор, но вот снова появилась горничная в белом халате с чистым полотенцем в руках, немного повозившись с замком в номер Михаила, она вошла внутрь и быстро вышла уже с грязным. А вот и конкурсанты вернулись! «Эх, хорошо!» — подумала я и получила истинное удовольствие, увидев, как крепко и профессионально Иван приложил Михаила. Ну просто любо-дорого посмотреть! Вот Женя, осторожно приоткрыв дверь, с опаской посмотрел в сторону номера Михаила и, быстро заперев свой, ушел на обед. А вот и я сама появилась на этаже, когда вернулась из театра. Так… Что там дальше. Ага, официант из бара с бутылкой водки в руках. Постучал к Михаилу, вошел и быстро вышел. Вскоре прошел официант с тележкой — привез парню обед и тоже скрылся. Все! Больше ничего!

— Ладно! Будем ждать и бдить! — пообещала я себе. — Следующий и, слава тебе, господи, последний тур в понедельник. Ох, день тяжелый! Ну да ладно! Переживем! Времени, чтобы со всем разобраться, у меня хватит. А что, если попросить Арама Хачатуровича поставить телефоны Серебровой и Глахи на прослушку? — задумалась я, но потом отказалась от этой идеи: — Зачем? Номер Глахи я уже слушаю, а еще они с Серебровой могут говорить и по сотовому. Кстати, что там творится у этой странной поп-дивы? — спросила я себя и, перемотав запись, включила воспроизведение.

А творились там дела довольно странные, подумала я, услышав разговор Глахи и Александра.

— Ой, Сашенька, как я от всего этого устала! — жаловалась Глаха.

— Потерпи, родная! — с теплотой в голосе уговаривал он ее. — Сама же сказала, что скоро этот конкурс закончится!

— Да, в понедельник, — подтвердила она.

— А ты уже позвонила Сергею и сказала об этом? — спросил Александр.

— Да я телефон в номере забыла, — ответила она. — Сейчас позвоню! — пообещала Глаха, и после недолгого молчания снова раздался ее голос: — Здравствуйте, Сергей! — с некоторым заискиванием сказала она. — Вы велели вам все новости сообщать, вот я и звоню. Тут решили конкурс в понедельник закончить, так что тогда же вечером мы домой и уедем. Вы говорили, что после этого мы будем с вами в расчете?…Спасибо большое! Ну, тогда прощайте! Вряд ли снова увидимся! — А потом уже другим тоном сообщила Александру: — Сказал, что если все пройдет нормально, то мы ему больше ничего не должны.

— Ну и слава тебе, господи! — с огромным облегчением ответил Александр. — А то этот долг висел на мне, как камень на шее!

— Как я по Егорушке соскучилась! — с тоской сказала Глаха. — Как он там?

— Да мои его с рук не спускают! — судя по тону, усмехнулся Александр. — Ты же знаешь, что они в нем души не чают! Так что не мучайся напрасными страхами! Если бы с ним что-то случилось, то нам бы тут же сообщили!

— Ой, скорей бы домой! — вздохнула Глаха.

— Ты приляг, отдохни, — посоветовал ей Александр. — А то на тебе просто лица нет!

— Да и то! — согласилась она и чуть не заплакала: — Господи! Как я устала!

Их голоса стали тише, а потом исчезли совсем. «Ну и что это мне дало? — задумалась я. — Известная своей скандальной репутацией Глаха вылечилась от наркозависимости, насмерть влюбилась и стала нормальной женщиной? Выходит, в последний раз она вовсе не в психушке лежала, и ее поэтому нигде видно не было, а была беременна и родила ребенка. Однако продюсер вложил в нее столько денег, что потребовал в виде отступного все, что она успела нажить, если вообще что-то нажила, и денег за судейство в этом конкурсе. И теперь, когда она с ним полностью расплатится, то уедет с мужем к его родителям. Ну что ж! Дай бог им здоровьичка к праздничку, а меня перипетии ее личной жизни волнуют меньше всего. Главное, что теперь окончательно ясно — она ко всем этим отравлениям непричастна. Ее сотовый был в номере, а со стационарного она никому ничего сообщить не спешила. Да и вообще ясно, что этот конкурс ее тяготит».

Тут принесли мой кофе, и я, попивая его под сигаретку, начала смотреть распечатки телефонных разговоров, которые мне передал Арам Хачатурович. Оказалось, что Глаха, как и Сереброва, не звонили по городским телефонам совсем, Иван звонил только в льготное время по межгороду на агрофирму, телефон которой я уже знала, — видимо, говорил с родителями, и я с чистой совестью отложила его распечатку в сторону. Евгений звонил много, но по одним и тем же телефонам, которые я быстро определила. А как же тут было не определить, если мне, когда я набирала эти номера, отвечали: школа, библиотека и деканат, а остальные два, по которым мне никто не ответил, наверняка принадлежали его матери и тете. Полина тоже звонила по межгороду родителям, несколько звонков были в общежитие сельхозинститута, а по остальным мне отвечали какие-то девушки, вероятно, подруги. Зато с распечаткой Михаила пришлось повозиться, и я, вычеркнув телефон его родителей в Покровске, принялась нудно обзванивать те, что остались, спрашивая, когда дозванивалась:

— Простите, а куда я попала?

Как правило, в ответ на такой вопрос мне говорили:

— А куда вы хотели попасть?

— Да понимаете, — объясняла я. — У меня повременная оплата телефона, и я взяла распечатку звонков, а тут оказались номера, которые я не знаю. Вот я и решила проверить, вдруг звонила и забыла или просто номером ошибалась. А вот если окажется, что это совсем посторонние номера, то мне их просто на телефонной станции приплюсовали. А я за чужих людей платить не собираюсь! Пусть и небольшие деньги, но не люблю, когда меня за дуру держат. А как все выясню, так пойду на телефонный узел скандалить.

Ответы я на это получала самые разные: где-то мне понимающе говорили солидными, а порой и старческими голосами:

— А! И много таких номеров набралось?

— Да порядочно, — зло отвечала я.

— Ну, тогда я тоже схожу и проверю, — обещал мне собеседник. — У меня ведь тоже повременка, но я все звонки записываю и время отмечаю, сколько говорила, чтобы потом подсчитать.

— Спасибо за подсказку, я теперь тоже начну записывать. Только учтите, что распечатка ваших исходящих звонков теперь семнадцать рублей стоит, — сообщала я.

Как правило, на другом конце провода на секунду повисала тишина, а потом раздавался взрыв:

— Ах, они, паразиты! Это что же получается? Что дешевле за чужие разговоры платить, чем собственные проверить?

— А вы что хотели? — удивлялась я. — Чтобы они о вашем кошельке думали? Нет уж! Они о своем пекутся! Так что объегорили нас с этой повременкой по полной программе! — и, переждав шквал возмущения, снова спрашивала: — Так куда я все-таки попала?