Читать книгу - "Угроза для бизнеса - Рекс Стаут"

– Что ж, давайте на него поглядим. Ты позволишь увертюру исполнить мне?

– Сделай милость.

Коллинз снял трубку, чтобы отдать соответствующее распоряжение мисс Лэраби, и через несколько секунд Филип Тингли вошел в комнату. Высокий, нескладный, тощий, он был одет точно безработный из очереди за пособием. Любой увидевший его впервые без раздумий объяснил бы эти ввалившиеся щеки и скорбно опущенные уголки рта недавней трагической утратой.

Фил сдержанно поздоровался с Эми, окинул Коллинза и Фокса пронизывающим взглядом глубоко посаженных глаз и, позволив им пожать его костистую руку, опустился на стул, который только что занимал Леонард Клифф.

Эми, считая себя обязанной что-то сказать, печально проговорила:

– До чего все это ужасно, не так ли, Фил?

– Не особенно, – заявил последний из Тингли, на самом деле Тингли не являвшийся. – Смерть экономически бесполезного члена общества, пусть даже чудовищная, прискорбна лишь в очень ограниченном смысле. Возможно, будь он моим отцом, я думал бы иначе. Но он не мой отец.

– Поздравляю, – ласково заметил Фокс, – не многим людям удается достичь философского равнодушия к смерти. Вы ведь не притворяетесь, правда?

– С чего это мне притворяться?

– Ну мало ли. Все же, думаю, не притворяетесь. Скорее вы могли бы изобразить показное горе, такое не редкость. А что, к судьбе своей кузины вы столь же равнодушны?

– Кузины? – удивленно приподнял брови Фил. – Ах, вы имеете в виду Эми. Нет, отнюдь. Я мало к кому ощущаю привязанность, она – единственная, кому я предлагал выйти за меня.

– Фил! – запротестовала Эми. – Ты ведь говорил не всерьез.

Он помотал головой:

– Нет, всерьез. Я решил, что хочу на тебе жениться. Конечно, теперь я рад, что из этого ничего не вышло. Женитьба стала бы мне помехой.

– Это было давно?

– В мае-июне тысяча девятьсот тридцать пятого года.

– Вот как! Верно, весна вскружила вам голову. Надеюсь, вы по-прежнему к ней расположены? Я спрашиваю потому, что ей нужна небольшая дружеская помощь. Вы знали, что ваш отец… ваш приемный отец… звонил ей вчера и просил приехать на фабрику?

– Нет. А он звонил? В «Таймс» об этом не писали. Я читаю только «Таймс».

– Да, он звонил ей без четверти шесть. Сказал, что у него проблема и нужна ее помощь. Попросил, как члена семьи, оказать ему услугу и приехать к семи на фабрику. Вот почему она оказалась там. Но у полиции нет доказательств, подтверждающих, что этот звонок действительно имел место. Нам не помешают какие-либо свидетельства. Среди прочих мы рассматриваем версию, что проблема, на которую он ссылался, каким-то образом связана с вами.

– С чего вы взяли?

– Это просто предположение.

– Хорошо, – согласился Фил. – Пускай предположение.

– Благодарю вас. Но, может быть, вы превратите предположение в нечто большее? Не достигло ли ваше… э… общение с отцом за последнее время особенного накала?

– Наши споры всегда были жаркими. Неизменно жаркими.

– Но, может быть, начиная с трех часов понедельника до шести часов вчерашнего дня разразился новый кризис?

– Нет.

– Значит, нет? – улыбнулся Фокс. – Я выделил именно этот промежуток потому, что в понедельник мисс Дункан заходила к вашему отцу и расстались они в половине четвертого не лучшим образом. Ваш отец был настроен враждебно и явно не расположен просить ее о каких бы то ни было родственных услугах. И тем не менее без четверти шесть во вторник он позвонил и попросил об услуге. Нам важно установить, что за событие, происшедшее в этот период, заставило его сменить гнев на милость. Вы ведь понимаете, что это очень поможет вашей кузине?

– Да, понимаю.

– Но просветить нас на сей счет не можете?

– Не могу.

– Вчера ваш отец просил вам передать, чтобы вы в пять часов явились к нему в кабинет, и вы пришли. О чем шла речь?

Фил поджал губы, отчего опущенные уголки рта ушли вверх.

– Ни о чем. – Он поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. – Вы как полицейский попка. Они тоже об этом спрашивали. Я понимаю, что вы просто пытаетесь защитить Эми.

– Верно. Я выстраиваю оборону и с флангов, и с фронта, и с тыла. Если вы расскажете, о чем толковали вчера с отцом, возможно, мы поймем, зачем он звонил Эми.

– Мы толковали, о чем толкуем всегда.

– Без вариаций?

– Да, – кратко ответил Фил, недовольный тем, что его вынуждают говорить на столь неприятную тему. – Можно сказать, без вариаций. Я неизменно вызывал у него бешенство, поскольку у меня хватало мозгов замечать преступную ненужность и деградацию традиционной капиталистической экономики и финансов и я не мог положить эти самые мозги на прогнивший алтарь ничтожного бизнеса, которым ограничивались все его интересы. Я тоже был взбешен, хотя контролировал себя куда лучше, ибо у него имелась возможность вложить значительную сумму в дело, которому я себя посвятил, а именно в исправление и обновление мировой экономики, но он отказался. За мою деятельность в качестве торгового агента он платил мне сущие гроши. Сорок долларов в неделю. Я живу на пятнадцать, а остальное вкладываю в дело. Деньги идут на публикацию… – Он резко оборвал себя и покосился на Эми: – Кстати о брошюре, которую я тебе дал. Ее забрали полицейские. Ты прочла?

– Полицейские? – удивилась Эми. – Но я не… Ах да, конечно! Она была у меня в сумочке… которую я оставила там…

– Что еще за брошюра? – поинтересовался Фокс.

– Двадцать шестой номер бюллетеня «Труденьги». – Фил испытующе взглянул на Фокса. – Полагаю, вы слышали про «Труденьги»?

– Боюсь, что нет. Я хорошенько не расслышал. Как вы сказали?

– «Труденьги», – медленно и отчетливо произнес Фил. – Они призваны устранить раковую опухоль мировой экономики. «Труденьги» означает «труд – деньги». Эта основополагающая революционная доктрина гласит, что основой всех денег должно стать среднее значение человеческого труда, вычисляемое…

– Простите, это и есть то дело, которому вы себя посвятили?

– Да.

– Значит, вы не анархист?

– Господь с вами! – в голосе Фила звучало неописуемое отвращение. – С чего вы взяли?

– Неважно, – отмахнулся Фокс. – Вы сказали, что на жизнь у вас уходит пятнадцать долларов в неделю. Но ведь вы, без сомнения, живете в доме отца.

– Нет. Я съехал два года назад. Вдобавок ко всему прочему там мне приходилось постоянно увиливать от игры в бридж.

– Можно узнать ваш адрес, на случай, если…

– Конечно. Восточная Двадцать девятая улица, девятьсот четырнадцать. Телефона у меня нет. Вход с черной лестницы, пятый этаж.

Зазвонил телефон. Адвокат извинился, снял трубку и произнес: