Читать книгу - "Версальский утопленник - Жан-Франсуа Паро"

— Довольно потчевать нас словесным рагу! — взревел Ноблекур. — Тащите сюда ваших уточек!

Вновь появился Пуатвен. Дождавшись, когда шум стихнет, он произнес:

— Сударь, посланец начальника полиции желает немедленно переговорить с господином Николя.

Его слова стали ушатом холодной воды, выплеснутой на сотрапезников. Николя встал и неуверенной походкой вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся; выражение лица его не предвещало ничего хорошего.

— Господа, приношу вам свои извинения. Господин Ленуар вызывает меня и Бурдо. Мне придется снять этот великолепный халат и переодеться.

Семакгюс встал.

— Я помогу вам одеться. Мне надо осмотреть ваши раны и, возможно, еще раз смазать их мазью.

— Что ожидается после уточек?

— Рагу из испанских артишоков с серединками латука в мясном соусе и любимый десерт Людовика XIV — клубничные меренги.

— Однажды отец взял меня с собой в Версаль, — начал Ноблекур. — В тот день был большой публичный обед, и я собственными глазами видел, как король поглощал меренги в огромном количестве.

— Прекрасное воспоминание так называемого современника Вольтера! — заметил Семакгюс.

— Довольно, хирург! Идите и помогите нашему другу, который, воспользовавшись нашей болтовней, словно пират, опустошил блюдо с уточками!

— А вас прошу не злоупотреблять в мое отсутствие. Уточка, хотя и великолепно приготовленная, обладает мясом темным и жирным, тяжелым для пищеварения, особенно для таких молодых людей, как вы!

— Исчезните, наглый разбойник!

Николя обнял дам и отвесил поклон Лаборду. Он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Когда он уходил, Катрина незаметно сунула ему в карман на дорожку кулечек с печеньем а-ля Шантийи. Курьер от начальника полиции ждал их в экипаже. Как только комиссар и инспектор заняли свои места, исполнивший поручение курьер отправился домой, ибо проживал неподалеку.

Возле Пале-Руаяль путь экипажу преградила возбужденная толпа: парижане орали во всю глотку и потрясали чучелом английского адмирала Кеппеля. Поглумившись над чучелом, толпа под бурные аплодисменты и грозные выкрики подожгла его.

— Можно подумать, что настало время карнавальных бесчинств.

— Странно, — задумчиво произнес Бурдо, — откуда взялись эти восторги и безудержное прославление герцога Шартрского? Еще недавно сей герцог вызывал отвращение у публики, особенно после случая с герцогиней де Бурбон.[23]

— Когда герцогиня дала Артуа понять, что считает его повесой, а уж потом принцем, брат короля попытался сорвать с нее маску!

— Артуа ездит на охоту с Шартром, так что клан Конде считает себя уязвленным.

— Подозреваю, к сегодняшним безумствам народ отношения не имеет. Скорее всего, коварные интриганы, преследующие свои тайные цели, сумели разжечь энтузиазм черни в поддержку Шартра. Однако меня это раздражает, и чем дальше, тем больше. Любое, даже самое незначительное, событие порождает совершенно неумеренные эмоции.

— Фредеричи, младший офицер, который, как тебе известно, с июня несет службу на Елисейских Полях, давно указывает мне: озлобленная чернь постоянно оскорбляет дворян. Однажды во время прогулки она осыпала непристойными словами принцессу де Ламбаль и герцогиню де Бурбон; дамы настолько испугались, что до конца прогулки к ним приставили охрану. Но при малейшей попытке властей пресечь недостойные действия тотчас собирается возмущенная толпа. Как только распоясавшихся ремесленников из предместий или школяров пытаются призвать к порядку, они тотчас затевают свару. А я еще не сказал о том, какие безобразия творятся в кустах и на глухих тропинках: честного человека наверняка от них стошнит. Найди причины происходящего — и поймешь, какими могут оказаться последствия.

Николя предпочел сменить тему разговора:

— Видимо, случилось нечто из ряда вон выходящее, иначе нас бы срочно не вызвали.

Едва они переступили порог полицейского управления, как их немедленно проводили в кабинет Ленуара. Добродушное лицо начальника полиции выглядело опечаленным и озабоченным. Извинившись, что пришлось их побеспокоить в неурочное время, он выразил сожаление, что Николя пришлось прервать заслуженный отдых.

— Господа, перейду сразу к делу. Чем чаще мы отсекаем головы гидры, тем быстрее у нее отрастают новые. И, разумеется, чудовище атакует там, где находит слабое место, где совершен промах или неосторожность…

Подойдя к окну, Ленуар закрыл ставни.

— …особенно когда этот промах повторяется. Опасность возникла в ту самую минуту, когда война на море, в сущности, началась, угроза военных действий на континенте весьма реальна, бюджет в дефиците, а королева беременна.

И, как некогда Сартин, он зашагал взад и вперед по хорошо знакомому Николя кабинету.

— В прошлом году вы положили конец махинациям гнусной интриганки по имени Каюэ де Вилле.[24]Сейчас ходит слух о том, что за столом у королевы ведется нечестная игра; подозрение падает на ее партнеров за карточным столом. Еще хуже: многие уверены, что Ее Величество вмешивается в баварские дела. Полагаю, вам известно, что Фридрих не может спокойно взирать на расширение территории Австрийского дома, и, пользуясь случаем, занял баварские земли в качестве якобы беспристрастного защитника германской конституции. Королева беспокоится за мать и брата, а те оказывают на нее давление, убеждая ее не забывать, что она прежде всего австрийка. Она принимается уговаривать министров, не отстает от Морепа и Вержена, раздражает короля и компрометирует себя. Полагаю, вам понятно, сколько хлопот доставляет нам пресловутый германский вопрос.

Лицо Ленуара сделалось совершенно несчастным; он уныло покачал головой.

— И в довершение, будучи безразличной к общественному мнению, к которому нам всем следует прислушиваться, она именем королевы, иначе говоря, используя невиданную доселе формулировку, установила поистине драконовские правила доступа в Трианон, где все еще ведутся работы, причем крайне дорогостоящие. Но главное — Господь свидетель, она ни при чем! — пущен ужасный слух. Да, господа, развращенные умы осмелились утверждать, что дитя, вынашиваемое Ее Величеством… Не смею продолжать. Называют де Куаньи и даже Артуа, их подозревают. Появился беспримерный по низости клеветнический памфлет, к несчастью, напичканный множеством подлинных фактов, отчего клевета стала походить на истину. Вот, взгляните хотя бы на заглавие и вступление.

Пробежав глазами протянутый ему печатный листок, Николя передал его Бурдо.

— Теперь вы сами убедились в низости авторов пасквиля.

— Откуда у вас этот листок? — спросил Николя.