Читать книгу - "Рико, Оскар и тени темнее темного - Андреас Штайнхёфель"

Дорогая мама,

я нарочно оставил компьютер включенным, чтобы ты сразу нашла мой дневник, когда придешь домой. Я не хочу тебя огорчать, но мне нужно помочь Оскару. Тому мальчику с синим шлемом. Если со мной что-то случится, вскрой мой рейхстаг, чтобы оплатить похороны. Если дядя Кристиан умер, можешь положить меня к нему в гроб. Раз уж я мертвый, мне от этого хуже не будет.

Искренние соболезнования!

И еще: пусть Бюль будет настолько любезен и позаботится о тебе! Он очень милый, и у него замечательная гостиная, а в ней лучше всего — потолок. Я тебя люблю!

Твой Рико

* * *

Свежий и мокрый день, полдесятого утра. Я стоял перед нашим домом и смотрел на грязную лужу, которая осталась на пешеходной дорожке после дождя прошлой ночью. С деревьев, покрытых корой-кожурой, в лужу нападали семена, сотни и сотни. Они были похожи на крохотных парашютистов. Время от времени с веток надо мной падала капля, шлепалась в лужу, и семена, как маленькие лодочки, разбегались по воде в разные стороны.

Я хорошо подготовился к походу. В рюкзак положил мамину карту Берлина. Деньги, которые она мне оставила, тоже взял — двадцать евро. А в кармане брюк лежал красный самолетик, который я выудил из мусорного контейнера. Каждый раз, засовывая руку в карман, я его ощупывал.

В общем-то, было ясно одно: Оскар получил самолетик в подарок от Софии — именно этот, с отломанным кончиком крыла. Я не мог себе представить, чтобы он его у нее украл.

Но почему он поехал к Софии в Темпельхоф?

Что она ему рассказала?

Меня не оставляло подозрение, которое и мне самому казалось, с одной стороны, совершенно неправдоподобным, но с другой — совершенно естественным, когда имеешь дело с кем-то вроде Оскара: Оскар попытался на свой страх и риск выследить Мистера 2000. Как он дошел до этой дурацкой идеи и почему поиск привел его в прошлую субботу на Диффе, я не знал. Но скорее всего, он следовал информации, которую получил от Софии. Очень важной информации, которую София либо не сообщила полиции, либо никто не принял ее всерьез.

Голова у меня так сильно гудела, что было почти больно. Может быть, Мистер 2000 вовсе не случайно выбрал Оскара, а похитил его потому, что тот напал на его след? Может быть, Оскар хотел один изобличить Мистера 2000 и потому решил добровольно изображать из себя жертву-приманку, целыми днями разгуливая по городу один? И если это было так, почему Оскар никого не посвятил в свой план? Эти мысли бешено прыгали у меня в голове, словно вспугнутые курицы, за которыми кто-то гонится с топором. Прошлой ночью я от непривычного долгого напряжения заснул прямо в размышлительном кресле. Но до того как заснуть, я все-таки додумался, что надо пойти к Софии — пусть даже сейчас я стою тут, не двигаясь с места, и пялюсь в эту тупую лужу.

Ой-ей-ей-ей-ей-ей-ей!

Кто-то может подумать, что я никогда еще не покидал нашего района или никогда не видел Берлина, но это не так. Правда, в одиночку я никогда еще по городу не ходил. У Ирины есть маленькая спортивная машина, в теплые летние дни мы ездим на ней по Берлину втроем. Мы проносимся от Алекса к телебашне и снова назад, мимо Бранденбургских ворот, а потом в Митте — это центр — и слушаем классную русскую музыку. Останавливаемся там, где понравится, выходим и садимся перед каким-нибудь пафосным кафе. Солнце сверкает на золотых цепочках на ногах у Ирины и на маминых ногтях, накрашенных розовым лаком с блестками или чем-то в этом роде. Женщины пьют шампанское и смеются до упаду, а я пью колу и радуюсь, что столько мужчин от мамы без ума, они все на нее смотрят, хотя мама никогда никого не спрашивает, а не хотелось бы ему попробовать немножко ее шипучки.

Но ходить и ездить по Берлину в одиночку — это совершенно другое дело.

От одной только мысли отправиться в Темпельхоф, не зная точного направления, я просто каменел и прирастал к тому месту, где стоял.

Мамину толстую карту Берлина я раскрыть не осмеливался. Все эти линии, и пестрые цвета, и крохотные буковки, и странные маленькие знаки — не-е-ет, это не для Рико! Карта города и лотерейный барабан в моей голове — они будто созданы друг для друга.

Да уж, хорошее начало.

Дверь подъезда позади меня открылась, и я повернулся. Кизлинг выглядит не так шикарно, как Бюль, но и ненамного хуже. Он всегда одет с иголочки, сказала однажды фрау Далинг, и это точно. Он носит сверхэлегантные шмотки и ботинки, и у него огромная коллекция солнечных очков. Фрау Далинг не раз говорила, что ей очень интересно — как это зарплаты зубного техника хватает на все это обмундирование. Ведь Кизлинг к тому же каждую неделю ходит к парикмахеру, и у него самая классная машина на всей нашей улице — старый «порше», он не чета современным тачкам, в которых все управляется одним нажатием кнопки. Машина стояла прямо через дорогу. Кизлинг, выходя из подъезда, уже держал ключ от нее наготове.