Читать книгу - "Канкан для братвы - Дмитрий Черкасов"

– Готово, – хрипло шепнул Комбижирик и подставил раздвижную лестницу.

Форточник пренебрег лестницей, съехал вниз по свободному концу троса и получил от Ортопеда конверт с гонораром. Его участие на этом заканчивалось. Маленький вор-даргинец вежливо попрощался со всеми, попросил передать привет «уважаемому Глюку» и убыл на неприметных серых «жигулях»-«двойке».

Денис напоследок огляделся, поправил сумку с канцелярскими принадлежностями и полез наверх, стараясь не поскользнуться на гладких алюминиевых ступенях. Вслед за ним отправился Антифашист.

Ортопед выключил двигатель крана, подхватил заряженное резиновыми пулями короткоствольное ружье и вместе с Комбижириком засел у кучи грязного снега, наваленного возле угла здания РУВД.

Операция по реабилитации гражданина Клюгенштейна вступила в промежуточную фазу.

* * *

Юра Петров разодрал шелестящий целлофан бомж-пакета[17]и высыпал содержимое в стакан с кипятком.

Горячую пищу он ел каждый день. Так завещал старый бич Василий, преставившийся в преклонном для бездомного возрасте шестидесяти двух лет. Василий бомжевал с послевоенных времен и знал толк в стратегии и тактике выживания. Основных правил было два: горячая еда семь раз в неделю и отказ от сотрудничества с ментами. Второе правило было даже поважнее первого. В конце концов, гастрит и язву можно как-то подлечить с помощью подручных средств, а вот у подозреваемого в стукачестве шансов увидеть рассвет было мало.

Праздничные дни на переломе тысячелетий выдались на редкость неудачными.

Сначала вокзальные скворцы[18]устроили облаву, в процессе которой замели нескольких верных товарищей Юрия, потом Юльку-Гунявую переехало тепловозом, машинист которого не заметил вольготно развалившуюся на рельсах бомжиху, затем таджики-наркодилеры схлестнулись с охраной ларьков и попутно накостыляли оказавшемуся рядом Петрову. Он, правда, в долгу не остался и перетянул лысого таджикского пахана штакетиной по башке, но это было слабым утешением. Узкоглазый опиумный бай свалился в грязь, где его запинали подоспевшие патрульные, а Юре пришлось два часа бегать между составами, спасаясь от преследовавших его кунаков поверженного наркобарона.

Апофеозом невезения стало вскрытие новенького контейнера, в котором, по расчетам «трофейной команды», должна была находиться бельгийская тушенка, но оказались школьные глобусы.

Что делать с таким количеством «чучел Земли», как сии учебные пособия окрестил бывший преподаватель философии из рижского университета, а ныне – Корявый Шурка, никто не знал. Попытка их реализации успехом не увенчалась. Вышедших на угол Невского и Загородного проспектов бомжей с глобусами под мышками тут же взяли в оборот торговки семечками, возмущенные вторжением на их законные места торговли, и обозленным «географам» пришлось ретироваться. К тому же им на перехват кинулись трое автоматчиков из местного отделения милиции, науськанные мстительными бабками, так что спокойное отступление превратился в паническое бегство, в процессе которого раскрашенные шары раскатились по площади перед вокзалом и привели к столкновению трех автомобилей...

Юра помешал ложкой лапшу и попробовал бульон. Варево было соленым и отдавало какой-то химией.

В распахнутые ворота круглосуточной авторемонтной мастерской закатился огромный оранжевый джип без заднего бампера. Из внедорожника стремительно выскочил здоровенный бугай со шрамом поперек физиономии, поймал за воротник спецовки нетрезвого мастера и развернул его лицом к фронту работ.

Ремонтник икнул и осоловело заморгал налитыми с утра глазками.

– Я те щас поотбрехиваюсь! – Голос здоровяка заметался под сводами гаража и выплеснулся наружу, достигнув ушей Петрова. – Я тебя, блин, самого заместо бампера привяжу! Ясно?! А, ну, вари, Микеланджело хренов!

Автослесарь захрипел и чуть не упал.

– Да есть здесь хоть кто-нибудь трезвый?! – возопил бугай.

Петров отставил стакан и встал. Еще в детдоме он немного подрабатывал на соседней стройке и умел обращаться с газовой горелкой. Здесь же явно представлялась возможность положить в карман сотню-другую. Серьезные пацаны, в отличие от ментов и худосочной бритоголовой шелупони из окрестных школ, бомжей никогда не обижали, и Юра не испытывал перед ними никакого страха.

– Я могу попробовать, – предложил бездомный.

Здоровяк оценивающе посмотрел на низкорослого Петрова.

– А сможешь? – голос братка немного потеплел.

– Заварить – заварю, а вот красить не умею, – признался Юра.

– Лады, – бугай распахнул заднюю дверь джипа. – Вот бампер. Полчаса хватит?

– Хватит.

– Сделаешь – получишь полштуки. – Стоматолог еще раз оглядел бездомного с головы до ног. – Ты когда ел нормально?

Петров опустил голову. В голосе здоровяка неожиданно послышалось что-то такое, отчего у Юры защипало глаза.

– Э-э, брат, так не годится. – Стоматолог, получивший свое прозвище за то, что с одного маха лишал противника всех тридцати двух зубов, наклонился к юноше. – Ты что, голодный?

Юра молча кивнул.

– Тогда стой тут, – браток пошарил в кармане. – На пустой желудок работа не ладится... Это, блин, не госпредприятие, мне качество нужно. Ты шаурму будешь?

Петров вжал голову в плечи и едва слышно прошептал:

– Да...

– Вот и славно, – Стоматолог развернулся к череде ларьков. – Пока вытащи бампер, а я щас...

Извлекая хромированную железяку из грузового отсека «шевроле», Юра услышал за своей спиной грохот разлетающегося вдребезги стекла, тонкий вопль торговца мясными изделиями и рев своего нового друга, узревшего в холодильнике ларька замороженную заднюю ногу британской коровы.

Под влиянием начитанного Ортопеда Стоматолог стал очень ревностно относиться к попыткам «мировой закулисы» ввезти в Россию зараженное вирусом церебрального энцефалита мясо и наказывал нерадивых торговцев, ежели ловил их на продаже английской говядины. Вплоть до скармливания барыгам их продукта в сыром виде.

Вслед за первым ларьком наступила очередь второго, затем третьего.

Стоматолог был большой педант и решил проверить все торговые точки. О добровольце-ремонтнике он на время забыл, всецело отдавшись благородному делу избиения недобросовестных ларечников-«отравителей».

* * *

Рыбаков повел лучом фонарика по корешкам уголовных дел, распахнул шкаф и бросил на пол три тома, отмеченных номером 390229. Снял со стола лампу, поставил ее под подоконник, уселся по-турецки и нажал на клавишу выключателя. Грязноватый линолеум осветила сорокаваттная лампочка.