Читать книгу - "Семейные тайны - Чингиз Абдуллаев"

– Теперь все понятно, – сказал Менцель. – Уже не осталось никаких вопросов. Очевидно, Сюзанна отравила свою старшую сестру. Возможно, она просто перепутала и взяла другое лекарство, ей, видимо, показалось, что она должна помочь своей сестре. Подробностей мы, наверное, никогда не узнаем.

– Она не совсем дееспособна, – тихо напомнил Герман. – Даже если она действительно что-то положила в бокал своей сестры, то сделала это ненамеренно. Вы же видите, в каком она состоянии.

– Мы будем обязаны назначить специальную психиатрическую экспертизу с целью определения ее дееспособности, – объявил следователь.

– Неужели вы не понимаете, что она не могла намеренно убить мою мать? – спросил Герман. – Или это действительно так сложно понять?

– Ее отпечатки пальцев были найдены на бокале, – напомнил следователь.

– О чем они говорят? – спросил Дронго, обращаясь к Эмме. Она перевела ему их слова.

– Подождите, – сказал сыщик, – мне кажется, вы ошибаетесь. Переведите им, Эмма.

– Что он хочет сказать? – спросил Нерлингер.

Эмма перевела его вопрос.

– Скажите им, что я хочу напомнить один эпизод. Когда господин Пастушенко начал в первый раз обходить стол, чтобы налить всем белого вина, он остановился около фрау Сюзанны, и она захотела, чтобы ей налили этого вина. Но ее старшая сестра возразила. Вспомните, как это было. Сюзанна дотронулась до бокалов, и Марта отодвинула их в свою сторону. Возможно, именно тогда Сюзанна и оставила свои отпечатки пальцев на бокале своей старшей сестры.

Эмма перевела его слова для следователя и инспектора.

– Действительно, все так и было, – вспомнил Пастушенко. – Она точно трогала бокалы, и тогда Марта отодвинула их в свою сторону.

– Кто еще это видел? – спросил Менцель.

– Какая глупость! – громко сказала Мадлен.

– Что? – уточнил следователь.

– Я видела, – кивнула Мадлен, – как она трогала бокалы, а моя мать их отодвигала.

– И я, – добавила Анна.

Следователь посмотрел на Нерлингера. Их версия рассыпалась на глазах.

– Я тоже видела, – вспомнила Леся.

– Вы не совсем понимаете, что сейчас происходит, – сказал Нерлингер. – Мы проверили отпечатки пальцев всех присутствующих и пришли к выводу, что на бокале погибшей были отпечатки рук ее младшей сестры. Возможно, она случайно оставила их, когда бросила туда какое-то лекарство. Возможно, забыла про них. Но в любом случае у нас была конкретная версия происшедшего преступления. А теперь, когда герр Дронго вспомнил об этом невероятном эпизоде с бокалами, который вы все подтвердили, у нас опять нет никаких версий. И если исключить саму фрау Сюзанну, а также вашу дочь, герр Крегер, – обратился он к Герману, – то остаются только девять человек, присутствующих в этой гостиной, которые по-прежнему будут у нас под подозрением. И тогда мы должны начать проверку заново, так как можем гарантировать, что среди вас девятерых находится убийца фрау Марты.

Снова наступило долгое молчание.

– Значит, мы должны были сдать несчастную женщину, чтобы все остальные чувствовали себя спокойно? – первой возмутилась Эмма. – Никогда в жизни. Господин Дронго – профессиональный эксперт по вопросам преступности и знает, что именно говорит.

– Простите, – вмешался Нерлингер, – мы считали, что он ваш друг, и не спрашивали о его профессии. В каком ведомстве работает ваш знакомый?

Эмма перевела вопрос, и Дронго ответил:

– Я был экспертом специального комитета экспертов ООН и работал в качестве приглашенного аналитика с Интерполом. Вы можете сделать запрос в Лион, и там это подтвердят.

– Обязательно сделаем, – сказал Нерлингер. – А пока мы просто обязаны понять, что именно здесь происходит. Если фрау Сюзанна не виновата, то в этом преступлении виноват кто-то другой.