Читать книгу - "Сказки бабушки Агаты - Ирина Комарова"

Фантастика оказалась средней – ни то, ни се. И читать не противно, и бросить не жалко. Я пока читала. Сначала в кровати, потом перебралась в кресло – на максимальное расстояние от храпящего Бориса. Ближе к восьми, я поняла, что не столько слежу за содержанием, сколько прислушиваюсь – не началось ли в доме хоть какое-нибудь оживление. Как-то, не сообразила я вчера узнать, когда здесь можно рассчитывать на завтрак? Кушать хочется, все-таки я давно уже встала. Тишина за дверью не обнадеживала. Похоже, я была единственным человеком, которого угораздило подняться в такую рань. Еще минут через пятнадцать, я отложила книжку и встала. В конце концов, что я мучаюсь? В этом доме есть кухня и хоть чашку кофе я могу себе позволить, пока остальные проснутся? Дома я, конечно, сварила бы себе какао, я его больше люблю. Но на худой конец, и кофе сойдет. А если еще и парочку бутербродов сумею соорудить, то вопрос питания вообще можно будет считать решенным.

Я быстренько натянула джинсы и водолазку – что бы там ни считал Борис, в своих вещах я чувствовала себя комфортнее, чем в Маринкиных. С джинсами замшевые туфельки выглядели нелепо, но что же теперь делать? Разгуливать босиком или в сапогах – не намного лучше. М-да, наблюдается явный дефицит обуви. Ну и ладно, наплевать! В конце концов, я сюда не на всю жизнь приехала.

Приведя себя в порядок, я вышла в коридор и уверенно направилась к лестнице. На площадке второго этажа меня остановил порыв холодного ветра. Я сразу вспомнила свою прогулку за книжкой. Да что же там, окно до сих пор открыто? Сквозняк такой, что ногам холодно, хотя теперь я и обулась. Я решительно повернула и пошла искать открытое окно. Собственно, искать-то, как раз, и не пришлось – сквозняк указывал направление не хуже компаса. Та самая дверь, около которой я нерешительно топталась ночью, была распахнута. И насчет окна я не ошиблась – оно было открыто. Впрочем, как только я сделала шаг в комнату, и холод, и ветер, гуляющий по комнате, и небольшие сугробики снега на подоконнике и на полу под ним – все это потеряло всякое значение. Помните, что я говорила, насчет готовности учителей ко всякого рода экстремальным ситуациям? Оказывается, эта готовность тоже имеет границы. На секунду я оцепенела – мне показалось, что я больше никогда не смогу двигаться, говорить, дышать. Впрочем, только на секунду. По прошествии этого, признаюсь вам откровенно, довольно длинного промежутка времени, я громко, со всхлипом, вдохнула и, совершенно не соображая, что делаю, отпрыгнула в сторону. Голос тоже вернулся. Правда говорить я не пробовала, честно говоря, мне это просто не пришло в голову. Зато завизжала я очень громко.

Николай страдальчески сморщился:

– Да что ж ты так орешь-то!

Вот вы, наверное, тоже сейчас спрашиваете, чего я ору? Точнее, чего я визжу? Стоит Николай в центре гостиной, ну и что? Он хозяин, имеет законное право здесь находится. Так ведь, если бы только он… Евгений, босой, в трогательно забавной пижаме лимонного цвета с детским рисунком – веселые пятнистые жирафики перемежались с разноцветными воздушными шариками – снова лежал на полу, уткнувшись лицом в ковер. Только сейчас у него из-под лопатки торчала черная пластмассовая рукоятка ножа. Пижама в этом месте потемнела от крови и ни жирафы, ни шарики, не были видны на фоне жуткого бурого пятна.

– Он жив? – зачем-то, я указала дрожащим пальцем на Евгения. Как будто, без этого, Николай не догадался бы о ком я спрашиваю.

– Нет, – Николай покачал головой. Посмотрел куда-то, поверх моего плеча, и добавил: – Давно уже, нет.

На подгибающихся ногах я подошла к Евгению и не столько опустилась, сколько упала возле него на колени. Коснулась пальцами его щеки – ледяная. Да, живые люди, даже очень сильно замерзшие, такими не бывают. Этот холод идет изнутри. Я подняла голову и спросила самое главное:

– Это ты?

– С ума сошла? Я сам чуть в обморок не упал, когда его увидел.

Он не был ни испуган, ни оскорблен моим вопросом. И растерянным, тоже не выглядел. Скорее печальным, подавленным, погруженным в свои мысли. Причем, у меня возникло ощущение, что опечален он не столько судьбой безвременно и так трагически покинувшего нас Евгения, сколько проблемами, которые ему, Николаю, придется в связи с этим решать. Наверное, немного бессердечно, но, с другой стороны, понять его можно. Когда в твоем доме убивают твоего же гостя, это само по себе достаточно неприятно. А если тебя, при этом, связывают с покойным достаточно сложные финансовые отношения и не слишком приятные личные, то ситуация усугубляется. И еще вчерашняя отвратительная свара в бильярдной… М-да, нашему хозяину есть о чем задуматься.

В коридоре раздался дружный топот. Похоже, все остальные обитатели особняка торопились присоединиться к нам. Интересно, с чего бы это? Ведь всего пять минут назад они мирно спали. Ах, ну конечно же, мой визг! Сработал, как всеобщий будильник. И естественно, теперь все несутся сюда, посмотреть: что же такое интересное произошло?

Первым ввалился Борис, он обогнал остальных на полкорпуса:

– Ритка, ты чего визжа… – окончание слова застряло у него в горле.

Тут же его догнали остальные, загомонили возбужденно и умолкали постепенно, по одному, по мере того, как до каждого доходил смысл случившегося. Я все стояла на коленях около Евгения.

Еще вчера, нас было восемь человек. Восемь человек собрались в уютном загородном доме, чтобы отпраздновать католическое рождество. Не наш это, конечно, праздник, но, как сказал Борис: «Если весь цивилизованный мир празднует, почему бы не присоединиться к хорошим людям?» Вот и присоединились.

– А может быть, это шутка? – тонким, дрожащим голосом спросил кто-то из девушек. – Еще одна?

Я подняла голову и обвела взглядом собравшихся вокруг меня… вокруг нас. Бледные, растерянные лица, в глазах у всех – настоящий, неподдельный ужас. У всех ли? Нет. По крайне мере, один человек выглядит достаточно спокойно. Неестественно спокойно. Или наоборот, естественно? Я вот тоже, вовсе не бьюсь в истерике, даже руки не дрожат. Только реакция немного замедленная. Кажется у меня что-то спросили? Ах, да! Я снова опустила глаза на человека распростертого на полу… точнее, на его тело.

– Нет, это не шутка. Это убийство.

Дядя Саня аккуратно обошел застывшего Борьку, тоже присел на корточки.