Читать книгу - "Фамильное привидение - Ирина Арбенина"

Как Анна и предположила, Хованская припрятала у себя в квартире — скрыла от милиции — пленку, которая была в видеокамере в тот самый вечер. И эта пленочка не только полностью обеляла Ладушкина, но и составляла настоящее алиби вдовы.

Самый важный итог просмотра пленки, похищенной Генриеттой из квартиры Хованский: Инара Оскаровна ни при чем.

И Ладушкин — ни при чем…

В общем, это был бы подходящий момент закончить историю полюбовно: Ладушкину вернуться к жене в Москву, Светловой — к своим витаминам и привычному для беременной женщины распорядку дня.

И, решив использовать этот момент на все сто, Светлова набрала номер вдовы.

Интересно, что Хованская сразу узнала ее голос… И это, без сомнения, обещало интересное продолжение.

— А я ждала вашего звонка, — незамедлительно оправдала это предположение Инара Хованская.

— Даже так?

— Что, голубушка, свистнули пленочку из квартирки?

— Ну, как вам сказать… — замялась Светлова, «не подтверждая и не опровергая».

— Ну уж скажите как-нибудь! Что это на вас нерешительность этакая вдруг напала?

— Без комментариев, — вздохнула Светлова.

— Неужели сами квартирку обчистили?! В вашем-то положении — и заниматься такой акробатикой!

— Что делать, обстоятельства вынуждают.

— Ну как чувствовала я, что открытым окошком могут воспользоваться нехорошие люди… Впрочем, я не в обиде — у меня ведь копия пленочки есть. К тому же страшно интересно наблюдать, как вы стараетесь меня переиграть!

— Инара Оскаровна, признайтесь… Разрешите наконец мои сомнения, — попросила почти нежным голосом Светлова — ведь вы, как всегда, опередили своего мужа на один ход — и сами наняли детектива?

— А вы догадливая, — усмехнулась Инара.

— Стараюсь… — скромно отметила свои заслуги Светлова.

— Да, я наняла такого человека, — подтвердила вдова. — Наняла своего собственного детектива. Еще до того, как это додумался сделать Федор. И сыщик постоянно осматривал квартиру во избежание всяких незапланированных шуток со стороны моего мужа. Поэтому о том, что камеры установили, я знала с самого начала. И мой детектив, разумеется, предпринял соответствующие меры. Он просто каждый раз заменял отснятую пленку своей.

— И он сразу вычислил Ладушкина?

— Ну… Что касается наружного наблюдения… то мой человек, к сожалению, какое-то время не мог вычислить этого вашего Ладушкина. Но я, конечно, отдавала себе отчет, что за мной наблюдают… И вела себя соответствующе. А потом я сама его вычислила… В самолете.

— Почему же тогда в Кельне вы были так неосторожны?

— Что это значит: «так неосторожны»?

— Ну… — замялась Светлова, подбирая слова, — я имею в виду этот суперкомплекс… в Кельне…

— Суперкомплекс! — хмыкнула вдова. — Супербордель, что ли, кельнский имеете в виду?

— Ну да…

— Да как вам сказать… — вздохнула вдова. — Знаете, они мне вдруг так надоели! И мой муж, и этот ваш сыщик! Не знаю, понятно ли вам это чувство…

— Не очень… — призналась Аня.

— В общем, я решила Федору это устроить… «Ах, ты следишь за мной, как за шлюхой? Ну так получи то, что ты хотел знать, но стеснялся об этом спросить».

— Так что же получается? Значит, вся эта история с борделем…

— В общем, да. Со зла.

— Как это?!

— Да так. Шутка.

— Шутка?!

— Шутка. Розыгрыш. Мистификация.

— Ничего себе мистификация… — растерянно пробормотала Светлова. — А как же показания этой Дашеньки?

— Какой еще Дашеньки?

— Ну, видите ли, вас опознала, со слов Ладушкина, одна… э-э… сотрудница этого заведения. Эта девушка… Дашенька сказала, что вы постоянно там… э-э, появляетесь. Регулярно. Работаете, так сказать. Мол, «дневная красавица». Дама «ви ай пи», некая русская — из сливок общества. Очень заметная, красавица, голубая кровь… и все такое.

— Фиг ее знает! — равнодушно заметил Инара Оскаровна. — Кто ее знает, эту Дашеньку… Ведь эта шлюшка опознала меня, основываясь на словесном описании вашего дурака Ладушкина. Может, перепутала. Память-то у них… девичья. Впрочем, не исключено, что среди многочисленного женского контингента суперкомплекса, как вы изволили заметить, и есть какая-то дама «ви ай пи» — «дневная красавица» из числа наших соотечественниц.

— Перепутала?

— Перепутала… Впрочем, спасибо этому падшему ангелу за столь лестную характеристику… Надо же! — хмыкнула Инара. — «Красавица, голубая кровь. Дама «ви ай пи» — из сливок общества!»

— Инара Оскаровна… — осторожно заметила Светлова, с удовлетворением отметив, какой доверительный тон приняла их с вдовой депутата беседа. — Ведь вы точно знаете, что Ладушкина в тот вечер, когда на трубку нанесли яд, не было в вашей квартире… правда?

— Ну, допустим…

— Да не «допустим», а точно знаете!

— Ну, хорошо, если вам от этого легче — я точно это знаю.

— Не хотите облегчить участь невиновного Ладушкина и страдания его семьи?

— Не хочу.

— Но…

— Я не сентиментальна.

— То есть вы хотите сказать…

— То есть я хочу сказать: «Так вашей ищейке и надо!» Если его упрячут за решетку, пусть и необоснованно, я буду только рада.

— Жестоко.

— А вы что же, желаете, чтобы я простила человека, следившего за мной, как за шлюхой?

— Ну, работа у него такая… — вздохнула Светлова. — Не повезло человеку! Знаете, как сейчас… Чем только люди не занимаются, чтобы заработать: период выживания!

— Даже пусть «это всего лишь его работа»… Ненавижу этого кретина!

— Но, Инара Оскаровна…

— Увы, я отношусь к числу людей, которые тратят время только на то, что может принести пользу или удовольствие. И я принципиально не занимаюсь благотворительностью.

И она положила трубку.

«Несгибаемая женщина!» — вздохнула Светлова, слушая гудки.

Что там вычитал Ладушкин в библиотеке Центра Помпиду? «Господь поступил, как ему было угодно, а я никогда не прощу».

Инара Оскаровна явно была не сентиментальна. Напротив, преисполнена великого злорадства: «Так вашей ищейке и надо!»

То ли для Ладушкина это был неудачный день, то ли Инаре Оскаровне шлея под хвост попала… Но вдова уперлась. Причем прочно. И ни в какую. Нет и нет…

Тем более что ей такая позиция ничем не грозила.

Поскольку милиция, сосредоточенная на Ладушкине, считала Инару Оскаровну непричастной, то она и не видела необходимости помогать Светловой и уж тем более Ладушкину.