Читать книгу - "Последняя ночь в Бейруте - Вячеслав Иванович Катамидзе"

— Иногда хочется чего-то простого и безыскусного, — попытался оправдаться Бартон. — Сделайте милость, закажите.

Вадид отправился к бару, а Бартон стал оглядывать кафе. Эта многолетняя привычка внимательно знакомиться с окружающей средой не раз спасала его от неприятностей. В кафе было занято всего три столика, и все три были заняты молодыми парочками.

Но прошло минут десять, и в кафе вошел новый посетитель, мужчина лет тридцати. Он был в красивой, хотя и немного старомодной куртке с большими отворотами и с чемоданчиком в руке. Он обвел кафе скучающим взглядом и сел в угол, вполоборота к Бартону. Затем открыл чемоданчик и поставил перед собой переносной компьютер-ноутбук. Включил его и только потом подозвал официанта и стал делать обширный заказ.

Вот и я дождался слежки, сказал себе Бартон. Он ни на мгновение не засомневался, что человек в углу — шпик, а ноутбук перед ним — шедевр современной слежки. Он устроен так, что в нем можно отрегулировать сверхчувствительный дистанционный микрофон, направив его на любого человека в комнате, и записывать разговор, несмотря на любые помехи.

Когда Вадид уселся и им принесли кофе, Бартон сделал глоток и, дождавшись, пока человек в углу надел наушники, сказал:

— Парень, который сидит в углу и что-то ищет в компьютере, на самом деле настраивает микрофон, чтобы слышать, о чем мы говорим, капитан. Бьюсь об заклад, у него нет на это официального разрешения ливанских властей. А посему — вызывайте полицейский наряд, Вадид. Мы выясним, что это за субъект.

Говоря это, он не сводил глаз с человека в углу. От его внимания не ускользнуло, что тот сразу занервничал. Он выключил компьютер, не спеша снял наушники, спрятал их в чемоданчик и быстро вышел из кафе. В середине переулка он сел в черный «мерседес», и машина рванула с места. Ошеломленный официант застыл на месте с кофейником и плюшками на подносе.

Все это время Вадид сидел с открытым ртом.

— Что это было? — наконец спросил он.

— Нас пасет какая-то спецслужба, — угрюмо проговорил Бартон.

— Но зачем?

— Я или, точнее, вы и я — мы кому-то не нравимся. Даже кому-то наступили на хвост.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Вадид.

— За мной следят; едва я приблизился к кафе, кем-то был дан сигнал срочно прислать сюда человека со звукозаписывающей аппаратурой и дистанционным микрофоном. Эта штука стоит огромные деньги и обычно находится только в распоряжении спецслужб. К несчастью для них, в нашем техотделе такая штука тоже есть, и я сразу понял, с чем имею дело.

— И кто, по вашему мнению, это организовал?

— Нам еще предстоит с этим разбираться. И поверьте, разгадка не за горами! Но теперь у меня почти не осталось сомнений, что смерть Мэри Белл — дело рук некоей спецслужбы и она всячески старается узнать, в каком направлении мы работаем и что нам удалось выяснить.

Вадид залпом выпил чашку кофе.

— Надеюсь, вы не обвиняете в этом ливанское правительство или какую-либо политическую силу в нашей стране, — сказал он глухо.

— И не думаю, мой друг. Речь идет о других силах: которые, похоже, стремятся воспользоваться своими возможностями, чтобы как можно больше заработать или сделать какую-то гадость. В противном случае, если бы это была операция, проводимая на официальном уровне, никто рисковать своей шкурой столь откровенно не стал бы. Однако подозреваю, что им еще кто-то помогает — из местных.

— Я до вчерашнего дня сомневался в правоте ваших… догадок, мистер Бартон. Но постепенно становлюсь поклонником вашей — не могу найти другого слова! — вашей магии… Кстати, мои сомнения по поводу машины напрокат вчера развеялись. И я теперь понимаю, что ситуация очень серьезная.

— Прекрасно, мы теперь думаем одинаково! — воскликнул Бартон. — И что же произошло такого невероятного вчера?

— Ничего невероятного. Я вчера провел допрос Мишеля Маруша, — сказал Вадид. — И результат был довольно неожиданный.

— Ну-ка?

— Сначала он стоял на своем — мол, машину угнали, и все. Он кричал, жестикулировал, грозил, что привлечет к этому делу лучших бейрутских адвокатов, подаст на меня жалобу! Я дал ему остыть, а потом сказал: слушай, мы уже знаем имя американца, который привел и поставил машину в переулке, а скоро узнаем и имя того, кто на ней ездил делать свое черное дело. У них, скорее всего, дипломатические паспорта, и поэтому они выйдут сухими из воды, потому что их отправят в Америку, а так как какого-то виновника всегда положено строго наказывать, за всех будешь отдуваться ты один. Тут он расплакался, стал говорить, что у его жены психическое расстройство и лекарства стоят целое состояние, а тут ему предложили взять машину напрокат и передать ее другому человеку — просто оставив ключ в замке зажигания. Затем будет имитирован угон, и он вообще ни при чем!

— Как мы и предполагали, — тихо сказал Бартон.

— Как вы и предполагали… Он по-настоящему испугался, потому что ему сначала не пришло в голову, что люди, которым нужна машина, — американские шпионы; он-то думал, что просто воры… Посредник, который его нанимал, передал ему триста долларов. Когда я спросил, кто этот посредник и где его можно найти, он снова стал кричать, что ничего о нем не знает, тот сам его нашел, ну и далее в том же духе. Тогда я и сказал, что типы, которым нужна была машина, это шпионы, которые соби раются навредить Хезболле, и если это случится, то ни он сам, ни его жена и дети в живых не останутся. Он снова зарыдал, стал просить пощады, и кончилось тем, что имя посредника он мне открыл.

— И?

— Этот посредник — консьерж в гостинице «Магриб», что по дороге из Дамура в Бейт-эт-Дин.

— Опять та же дорога. Тут все не так просто, Вадид. Вы его задержали, этого Маруша?

— Да, на сорок восемь часов. Я сделал так, что он сейчас в полной изоляции, в полицейском управлении в Дбайе. Там совсем новые люди, временные, из Триполи. И в Бейруте никто не знает, где он. Пусть пока думают, что он сбежал.

XXIV

Расставшись с Вадидом до следующего утра, Бартон вернулся в гостиницу и пошел беседовать с консьержем. Последний, ливанец-маронит и выпускник Сорбонны, которого без малого полчаса осаждали три египтянки, одетые в черный хиджаб, мечтал от них освободиться, и едва они оставили его в покое, с радостью выразил готовность выполнить любую просьбу британца.

— Сегодня приезжает всего на одну ночь мой старый друг, —