Читать книгу - "Джентльмены чужих писем не читают - Олег Горяйнов"

Тебя бы сюда, мысленно обратился Иван к своему инструктору. Интересно, какое же слово я должен сейчас сказать этим уродам, чтобы они тут меня не похоронили в тайнике номер шестнадцать дробь ноль три?.. В моем же тайнике меня же и не похоронили.

Запомни, твое дело не челюсти сокрушать, говорил ему инструктор. Не глазунью делать из хозяйства противника метким мае-гери. Не шею с хрустом ему сворачивать. Для этой фигни в Красной Армии штыки найдутся. Твое дело – трахаться со зверской силой.

Как бы меня самого сейчас… не трахнули со зверской силой, подумал стоящий раком старший лейтенант. Вот суки, руку-то как профессионально заломали, и не трепыхнёшься.

Позади него кто-то зажёг фонарик и хриплым голосом прочитал:

– Иван Хосе Мария Досуарес. Монтеррей. Сесарио, ты знаешь, где этот Монтеррей?

Бумажник вскрыли, понял Иван. Там у меня водительские права… были… и билет на самолёт.

– Да не больше чем ты, – отозвался Сесарио, смердя Ивану в спину перегаром.

– Твой самолет через три часа, риэлтер, – Иван почувствовал, как бумажник кладут ему обратно в карман. – Мы там оставили тебе пятёрку. Как раз хватит доехать на автобусе до аэропорта.

– Спасибо, сеньор полицейский, – ответил Иван.

– Ух ты! Сесарио, у этого парня на жопе глаз! Ну-ка, спусти с него штаны, пускай поморгает!

– Не надо, уважаемый сеньор, – взмолился Иван. – Я просто так сказал. Ляпнул сам не знаю что.

Он никак не мог привыкнуть к маньянской манере охранять его гражданские права. Впрочем, и в его родной Нижегородской губернии такой способ тоже вполне практиковался.

– То-то же, – сказал полицейский с добродушием, что и не удивительно, если учесть, что в бумажнике у Ивана лежало без малого четыреста монет. – Ладно, Досуарес из Монтеррея, обещаешь нам стоять тут не разгибаясь пять минут, или тебя дубинкой по мозжечку охреначить?

– Обещаю, сеньор!

– Мамой клянешься?

– Клянусь!

– Чем?

– Мамой, сеньор!

– Родной любимой мамой?

– Так точно, сеньор!

– Ну ладно. Стой как стоишь.

Руку отпустили. Иван простоял не двигаясь и не разгибаясь ровно пять минут. С маньянской полицией шутки плохи, это ему было известно даже очень хорошо. Сказали, что охреначат по мозжечку – и охреначили бы.

Да, похоже, это не лучшее место для тайника. А жаль. И новый искать уже некогда – времени осталось, действительно, только добраться до автобуса и ‑ в аэропорт.

Он взглянул на запястье. Там было пустынное безвременье. Купленный всего две недели назад “Ролекс” бандюги от правопорядка тоже унесли с собой, сучары, волки позорные.

Примерно в это же время в трёх сотнях миль от всего происходящего ещё один человек, сроду не бывший любителем телевидения, с нарастающим интересом пялился в голубой экран. Хотя поначалу не собирался ничего смотреть, более того, чуть не швырнул стаканом в слугу-филиппинца, прибежавшего к нему с пультом дистанционного управления в руке. Человек смотрел в экран, потирал обширную лысину, потел и трезвел на глазах. Затем он вскочил на ноги с такой резвостью, что не удержал вертикального положения своего тела, грузноватого, но довольно ещё тренированного, и свалился прямо на пальму в бочке. Филиппинец, не смея вмешиваться, почтительно наблюдал всю эту аэробику из-под навеса, где была густая тень.

Вдоволь наобнимавшись с поверженным деревом, человек кое-как поднялся на ноги, отряхнулся и, сделав пять шагов в сторону бассейна, плюхнулся в прохладную воду прямо в одежде. Через тридцать секунд глаза его приобрели осмысленный вид, он взялся рукой за бортик, выпрыгнул из воды и твёрдой походкой направился к лестнице, оставляя за собой тёмные лужи.

Пройдя в комнату на втором этаже гасиенды, он запер за собой дверь, снял телефонную трубку и набрал номер. Там долго гудело, наконец, ему ответили:

– Алё!

– Aguila[24]! – сказал он. – Аguila, мать твою!

Из трубки вылетело что-то непонятное, кого-то звали к телефону. Ждать пришлось довольно долго. Наконец, он услышал другой голос:

– Это аguila. Какие проблемы, сеньор?

– Телевизор!..

– Э-э-э…

– Включи телевизор, говорю!