Читать книгу - "Дежурный по континенту - Олег Горяйнов"

– А я – быком, – вежливо отпарировал Бурлак и начал трапезу с морских гребешков.

Спустя час с небольшим он чувствовал себя вулканом и двигателем внутреннего сгорания. Под конец им принесли полыхающую пятью сортами перца севиче. Даже привычному человеку осилить такое было чересчур. Вставая из-за стола, Владимир Николаевич взвесил две мысли: озорную – об ожидающем его сексе с молодой и гибкой брюнеткой; и более прозаическую – о пяти бутылках пива, которые он, уходя, велел портье поставить в свой холодильник. Озорная перевесила. Бурлак даже засмеялся от счастья.

И вдруг явилась не запылилась ещё одна дурацкая мысль. Вот она, пенсия-то! Пришла! И не старухой, насквозь провонявшей нафталином, оказалась, с вагонеткой, на которые положат его и повезут по тоннелю, где в конце никакого света, а оказалась она молодой смазливой девицей с озорным широким тазом, тонкой талией, с роскошными соблазнительными титьками, спрятанными до поры в чёрный кожаный лифчик, и пахнет от нее, от пенсии, морем и солнцем, и вагонетка, на которую они вот-вот возлягут, повезёт его к такому свету, что дай всем нам бог не ослепнуть!..

А та старуха, представлявшаяся ему в кошмарах, была вовсе и не пенсия. А смерть.

Он заплатил по счёту – здесь, кстати, всё было в два раза дешевле, чем в Маньяна-сити, – и потянул Энкантадору на выход. Она пошла за ним, помахивая сумочкой. Грудью женщина прижалась к плечу своего кавалера, и Бурлак испугался, что может и не донести до гостиницы накопившуюся в нём страсть.

– Где твоя гостиница? – спросила она.

– Улица Астинио.

– Не «Ла Крус», часом? – прищурилась Энкантадора.

– «Ла Крус».

– Круто, – сказала она и помахала проезжавшему мимо такси.

Потрёпанный и побитый, как практически все такси в Латинской Америке, «шевроле-лансер» остановился перед ними как-то криво, но Бурлак этого не заметил. Он помог забраться внутрь своей спутнице, сам влез вслед за ней. Каким-то неисповедимым образом, должно быть, не без её прямого участия, его ладонь тут же оказалась у неё между ног. Жар причинного места вошёл в его руку и докатился бурной волной до самого сердца.

– Улица Астинио, парень, – хриплым от избытка гормонов голосом сказал Бурлак. – Давай поскорей.

Однако они не двинулись с места. Бурлак подождал некоторое время и повторил адрес. Таксист не шевельнулся. Брюнетка, которая вся сосредоточилась на том, что сжимала волосатую ладонь своими влажными бедрами, вопросительно посмотрела на Владимира Николаевича.

Вдруг таксист заговорил, не поворачиваясь.

– Знал я, что херовый из меня разведчик, – заговорил таксист, почему-то по-русски, – но что такой херовый – не представлял. Как вы меня так быстро нашли?

– Ёб твою мать, – сказал Бурлак.

– Мальчик хочет присоединиться? – промурлыкала брюнетка. – Вы с ним соотечественники?

Бурлак выпростал, не без сопротивления со стороны Энкантадоры, свою ладонь из её чресел и полез в карман. Выудив бумажку в десять долларов, он сунул деньги ей в руку и потянулся через неё открыть дверь автомобиля с её стороны. Дверь не открылась.

– Она немножко ржавая, – виновато сказал Иван, полуобернувшись с переднего сиденья. – Надо снаружи ногой её того…

– Что же ты, блядь, не мог себе нормальную тачку взять?.. – проворчал Бурлак, раздражённо засопев. – Чему вас только в шпионских школах учат, фраера сопливые?.. То на биржу полезут не зная броду, деньги чужие растратят, то застрелятся, то на гнилой тачке будут раскатывать…

Иван вжал голову в плечи.

Пришлось Бурлаку вылезать на свежий воздух, чтобы выпустить даму. Дама свернула данную ей купюру трубочкой и повертела этой трубочкой себе у виска, глядя при этом несостоявшемуся кавалеру своему прямо в глаза. Потом она повернулась и пошла, раскачивая ходовой частью, будто не шла, а танцевала рок-н-ролл. Бурлак вздохнул и понюхал левую ладонь. Забравшись к Ивану, он сказал:

– Ну, выкладывай, кайфолом, где тебя черти носят целый месяц. Ты знаешь, что меня по твоей милости из Маньяны выслали как кусок говна или не знаешь?..

– Читал в газетах…

– Знаешь, поехали-ка ко мне в гостиницу.

– Не поеду, – сказал Иван, глядя прямо перед собой.

– Вот ещё новости, – удивился Бурлак. – Что значит не поеду?

– То и значит, – отозвался Иван. – Я жить хочу.

– Да живи, кто тебе мешает…

– Вы меня убить хотели…

– Кто тебе сказал такую глупость?

– Никто не сказал. Сам догадался. Убрать как расходный материал.

– Ты на солнце перегрелся, парень. Очень нужен ты тебя убивать. В гостиницу я рвусь потому, что там у меня пиво мерзнет, а внутри все горит как в эпицентре атомного взрыва. Но ежели тебе страшно ехать со мной в гостиницу, то не едь, хер с тобой. Я и впрямь только сейчас сообразил – негоже двум мужикам запираться в номере: решат, что педерасты, на заметку возьмут. Лучше поехали куда-нибудь в людное место, пожар зальем. Да и страсти охладим. Я такую бабу снял, в кои-то веки, а тут ты подвернулся…

– Что значит подвернулся, товарищ полковник?

– То и значит.

– Так вы не специально меня тут караулили?

– Никто не собирался тебя тут караулить. Равно как и убивать. Если я чего и собирался – так это трахнуть тёлку. Да только она уже ушла…

– Разрешите я сбегаю и приведу её обратно? – обрадованный Иван взялся за ручку двери.

– Сидеть! – строго сказал Бурлак. – Никуда ты не сбегаешь. Сперва с тобой разберёмся. Трогай.

Иван тронул.

– Ишь – «сбегаю», – ворчал Бурлак. – Небось всех блядей в Сан-Хосе перетрахал за это время, а? дорвавшись до брюнеток-то?..

– Никак нет!

– Что, не всех? парочка осталась на развод?..

– Ни одной, товарищ полковник.

– Что, востроносую забыть не можешь?

– Так точно…

– Брось, парень. Глупости это. Она террористка международного масштаба. Небось, уже где-нибудь в Палестине жидков на паштет режет… и…

Бурлак чуть было не привиртуалил ей какого-нибудь боевого соратничка – негра в чёрной беретке, арабской конфессиальности, ветерана торговых центров и японских посольств, с членом длиной в АКМС, но вовремя остановился и не стал язвить – ему ещё надо было разговорить чувствительного паренька.

– Она моя жена, – сказал паренёк.

– Знаю, знаю, – сказал Бурлак. – Успел. Кого ты вместо себя под пулю-то подставил? в Теуакане-то?

– Это Ореза подставил, не я…

Через пять минут они сидели в открытом кафе под синим тентом, пили пиво, и Иван во всех подробностях (кроме счёта в местном банке) рассказывал Бате про Орезу и про неизвестного ему молодого бандита, которому Ореза на глазах у Ивана разнёс пулей морду лица, после чего посадил его труп на переднее сиденье и запихал в карман документы Ивана. Бурлак, насупившись, впитывал в себя информацию и посасывал ледяное пиво.