Читать книгу - "Тайна Кутузовского проспекта - Юлиан Семенов"

— Конечно, нет!

— Могу дать.

— Где достал?

Степанов удивился:

— Разве не говорил? Вика подарила, Зоина дочь, я ж ее в Америке нашел…

Костенко отодвинул бутылку:

— Митяй, больше не пьем… Я тебя сейчас допрашивать стану, ладно? С меня даже хмель соскочил: она ж — свидетель!

Сняв пиджак, он набрал свой номер, сказал Маше, что задержится у Степанова, поинтересовался, кто звонил, удивился тому, что капитан Строилов два раза спрашивал, не терпится резвунчику, и, положив трубку, придвинулся к другу:

— Постарайся вспомнить все мелочи, имена, детали, Митяй, это для нас, легавых, главные уцепы.

… Через минуту после того, как Костенко положил трубку, неизвестный мужчина вышел из «Волги», стоявшей возле дома полковника с выключенными фарами, валко двинулся к автомату и, набрав номер, не представляясь, сказал:

— Эмиль Валерьевич, сейчас Славик у некоего Степанова… Его постоянно разыскивает капитан Строилов, мадам Машуня сама никому не звонила. Пока все…

… Выслушав сообщение боевика, Хрен поднялся с широкой тахты, застланной громадной шкурой уссурийского тигра, подошел к звукосистеме и включил запись Вагнера. Он долго стоял возле колонок, которые рождали неземной, возвышенный эффект звучания, густо, ощутимо заполнявшего квартиру: в свое время он сломал стену, разделявшую две комнаты, получился зал: тахта, небольшой секретер, шведская стенка, сделанная из карельской березы, и — все, ничего лишнего. Поэтому музыка была абсолютной, поглощающей пространство, властвующей…

Хрен сел к секретеру, подвинул стопку голубоватой финской бумаги, достал «паркер» и начал чертить схему. Сначала он написал букву «К», от нее провел линии к трем «Б», поставил в кружки буквы «Д», «Я», «Л», «С»; получилась система: Костенко — боевики — Дэйвид — Ястреб — Люда — слесарь.

Себя он обозначил «А»; завязал все линии на себе.

Да, увы, допущен ряд ошибок, я позволил себе поддаться эмоциям. Я поверил записям бесед Костенко по телефону: «катимся в пропасть, правые тащат нас к сталинизму, поворот общества к концепции люмпена: «Пусть хоть трижды гений, но если живет лучше меня — сажать его на кол, все должны быть равны». Я переоценил его критику Системы, восхваление кооперативов как единственной альтернативы выходу из тупика, я слишком доверился его нападкам на темень и остолопство миллионов наших обломовых, которые никогда не научатся работать, быдло, без кнута не умеют, прав был Сталин, знал чернь, как никто… Я плохо подготовился к операции с человеком, который держит в голове те нити к Зое, которые мне неведомы и без которых мое дело не зазвучит так, как могло бы… Почему он снова полез в расследование после нашей встречи? Что подтолкнуло его к этому? Узнал Дэйвида? Ночью? Стекла затемнены… Да и столько лет прошло… Нереально… Тогда — почему? Подтолкнул Степанов? С нейтрализацией Ястреба, Людки и слесаря все концы обрезаны, нитей, ведущих ко мне, нет… А если?

И он дописал еще несколько букв: «П», «С», «В» — Пшенкин — Строилов — Варенов. А букву «Д» обвел еще одним кружком и поставил в центр большого, с завитушками, вопросительного знака…

Смяв лист бумаги, посмотрел на свет второй — не осталось ли следов. Сколько раз корил себя за то, что приучился нажимать, как заставляли в первом классе. Посмотрел и третий лист, здесь — чисто. Первые два сжег, пепел спустил в унитаз, вернулся на тахту и, закрыв глаза, долго лежал, наслаждаясь Вагнером, потом набрал номер и сказал:

— Варенку хочу…

Ответа ждать не стал: незачем. Фирма веников не вяжет: люди получают большие деньги, но лишь по конечному результату…