Читать книгу - "Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства - Патриция Мойес"

– Он был фашистом? – поколебавшись, уточнил Тиббет.

Спецци пожал плечами:

– А кто не был? Уверяю вас, инспектор: если поговорить с любым из нас, итальянцев, теперь, можно подумать, что не было ни одного человека, который поддерживал Муссолини. Тем не менее очевидно, что таких людей было множество. Партия у власти – приходится соглашаться. Но большинство из нас хотели только одного: мирно прожить свою жизнь… а для этого надо было не участвовать в антифашистских демонстрациях. Как я уже говорил, Хозер политикой не интересовался… как и подавляющее большинство из нас.

– Понятно, – кивнул Генри.

Спецци поспешно продолжил:

– Еще четыре года назад у нас не было никаких сведений о его преступной деятельности – наши люди в Риме как раз сейчас работают над этим. Хозер уволился из госпиталя по окончании войны и по всем признакам был успешным законопослушным врачом. Только когда вспыхнуло дело Карони, появился намек – всего лишь легкий намек – на подозрения в отношении него. Вы помните это дело?

– Конечно, помню, – подтвердил Тиббет. – И помню, какую сенсацию сделала из него пресса по всему миру. В скандал с торговлей наркотиками в Риме оказались вовлечены известные персоны. Умершая девушка была актрисой, не так ли? София Карони… Подождите минуточку. Актриса. Вы хотите сказать, она была пациенткой Хозера?

– Именно, – ответил Спецци. – Таким образом, на него пали подозрения, как пали бы они на любого врача, независимо от того, виновен он или нет. Доказательств не нашли – никаких. Но Хозер был – сама осмотрительность. Прежде чем дело дошло до суда, он объявил о своем намерении оставить врачебную практику и посвятить себя научным исследованиям. Он основал небольшую лабораторию, где проводил совершенно законные эксперименты, связанные с вирусными заболеваниями. Время от времени публиковал в некоем медицинском журнале ничем не примечательные статьи. Много путешествовал. В декларациях указывал, что его лаборатория финансируется благодаря инвестициям.

– Чего я не понимаю, – заметил Генри, – так это того, что он говорил только по-немецки и обращались к нему «герр Хозер» – даже не «доктор Хозер». Если он был итальянским гражданином и работал в Риме…

– Мой дорогой инспектор, – с улыбкой ответил Спецци, – разве у вас в Англии нет такого снобистского понятия, как «заграничный доктор»? Хозер работал в Австрии и Германии, и это был типичный прием – выдавать себя за знаменитого венского врача. Пациенты не просили его предъявить паспорт. Что же касается «герра Хозера», то им он был только в Санта-Кьяре, где, кстати, никогда не акцентировал внимания на своей профессии. В Риме он всегда был «доктором Хозером».

– Это его настоящая фамилия?

– О да. В здешних краях у многих до сих пор австрийские фамилии. Когда регион отошел к Италии, кое-кто фамилии сменил – так же, как были переименованы города и деревни. Монтелунга, например, раньше была Лангенбергом, а для некоторых людей остается им и по сей день.

– А что насчет остальных членов семьи Хозера – тех, которые не покидали здешних краев?

– Никого не осталось, – ответил Спецци. – Родители умерли много лет назад, а единственный брат погиб на войне.

– Понятно, – протянул Генри. – Так что именно впервые вызвало подозрения против Хозера в Риме – если не считать дела Карони?

– А никаких подозрений и не было еще несколько недель тому назад. Но тогда он совершил свою первую ошибку, вернее, кто-то совершил ее за него.

– И что это было?

Капитан помолчал.

– Существуют, – сказал он, – и всегда существовали молодые люди авантюрного склада ума, которые находят торговлю наркотиками неодолимо привлекательным занятием. Такие юные пираты в особо больших количествах появляются после войн. Они послужили в морском флоте… научились жить опасно, управлять судами… Эти люди получают доступ к какому-нибудь судну и перевозят контрабанду. Для многих из них Танжер становится подходящей стартовой площадкой.

– Мне ли не знать, – кивнул Тиббет. – Все начинается как веселая шалость – сигареты, бренди, а потом… – Он вдруг запнулся. Спецци посмотрел на коллегу и ухмыльнулся.

– Ага, инспектор, теперь понимаете?

– Роджер Стейнз, – медленно произнес Генри. – «Нэнси Мод». Три года тому назад. Это была его яхта…

– У вас прекрасная память.

– Память у меня паршивая, – раздраженно возразил англичанин. – Я должен был сразу сообразить. Посмотрим, что я смогу вспомнить теперь. «Нэнси Мод» была арестована на Сицилии с грузом контрабандных сигарет. На борту находилось два матроса-итальянца. Стейнз лично привел яхту из Те-Солент^[22] в Танжер и гостил там у друзей. По его утверждению, судно украли – он не появлялся на нем десять дней и потому не знал о пропаже. Итальянцы же, со своей стороны, настаивали на том, что он специально нанял их, чтобы они совершили рейс, пока он сам будет оставаться на берегу. Правда, они зашли слишком далеко, утверждая, будто не знали, что за груз перевозят. Оправдание было весьма слабым, учитывая, что их взяли в момент, когда они в два часа ночи перевозили сигареты на лодке с яхты на берег какого-то заброшенного ручья. Полиция поверила Стейнзу, и итальянцы отправились в тюрьму. Я все правильно излагаю?

– Абсолютно. Не думаю, что вы запомнили имя парня, который заправлял там.

Генри покачал головой и признался:

– Тут вы меня поймали.

– Да это и неважно. Его звали Донати, в близком кругу он был известен под миленьким прозвищем Лупо – волк. Преступный тип, каковым он остается и поныне.

– Но ведь тогда речь шла лишь о сигаретах, – вставил Тиббет. – Это же не были…

– Разумеется, это были сигареты – тогда. Лупо Донати вышел из тюрьмы два года назад. Он вернулся на море, поступил на какое-то торговое судно, но служба была тяжелой, и он оставил ее. В прошлом году Лупо обзавелся собственным судном – симпатичным маленьким катером, который называется «Кариссима». Как вы понимаете, за катером велось пристальное наблюдение, особенно после того, как тот начал совершать регулярные рейсы в Танжер. Очевидно, что у самого Лупо не было денег на такой катер, – значит, кто-то финансировал его приобретение. Несколько недель тому назад мы получили твердые доказательства того, что «Кариссима» перевозит наркотики, но какой был смысл снова арестовывать Лупо? Мы хотели выяснить, кто стоит за ним. Поэтому, когда он прибыл в Рим, мы вызвали его на допрос. Сначала тот страшно испугался. Потом полицейские сумели убедить его, что верят его россказням, и Лупо решил, что ему удалось всех провести, – молодой человек тщеславен. И вот, покинув полицейский участок, очень довольный собой, он проявил неосмотрительность: взял такси и поехал прямо в лабораторию Хозера.

– Неужели?

– Хозер сам открыл ему дверь. Он страшно разозлился, притворился, будто не знает Лупо, и прогнал его. Но этого было достаточно. Началось расследование. Римская полиция заинтересовалась частыми визитами Хозера в Санта-Кьяру. Возможно, в том, что он посещал свою малую родину, ничего предосудительного не было, а возможно, и было. И почему он останавливался именно в «Белла Висте», если не катался на лыжах? Картина начинала проясняться. И тут какой-то болван убивает его.