Читать книгу - "Сынок министра - Алексей Макеев"

– Вы не слишком-то уважаете Виталия Андреевича, верно? – глядя Канунникову в глаза, спросил Гуров.

Журналист немного смутился.

– Вы меня неверно поняли, – поспешил возразить он. – К брату я испытываю самые теплые чувства. Но мне казалось, что вас интересуют некие скрытые моменты… Психологические пружины, так сказать.

– Честно говоря, я предпочел бы сейчас знать местонахождение расторопной блондинки, которая так вас всех очаровала, – сказал Гуров. – Она дожидалась вас у входа в клуб. Там вы, случайно, не обратили на нее внимания?

Журналист задумался, а потом решительно помотал головой.

– Нет, там я ее не заметил. Мы о чем-то разговаривали с братом и даже не заметили, что Курносов отстал. А потом он появился в ресторане уже вместе с дамой.

– Если я попрошу вас проехать со мной, чтобы составить портрет подозреваемой, вы не откажетесь? – спросил Гуров.

– Прямо сейчас?

– А чего тянуть?

Канунников махнул рукой и сказал со смехом:

– Надеюсь, вы не бросите меня в темницу?

– Ну что вы! В темницу у нас может бросить только суд, – добродушно заметил Гуров. – Да и с какой стати бросать вас в темницу? У вас есть что-то на совести? Тогда напишите чистосердечное признание, и, возможно, суд проявит к вам снисхождение. Получите срок условно.

Канунников снова рассмеялся и сказал:

– Видимо, дело в том, что нас с детства воспитывали в страхе перед милицией, поэтому у нас в крови – относиться к представителю закона со страхом и недоверием. Человек инстинктивно сторонится милиционера – как бы чего не вышло. На Западе, знаете, совсем по-другому.

Тут он сел на своего любимого конька и принялся рассказывать Гурову о взаимоотношениях граждан и полиции в различных точках земного шара. Говорил Канунников интересно, живо, с любопытными примерами, и в другое время Гуров с удовольствием бы его послушал, но сейчас его волновало совсем другое.

Впрочем, он не стал прерывать журналиста, и тот развлекал его рассказами до самого управления. Там Гуров сдал разговорчивого журналиста компьютерщикам и примерно через сорок минут получил на руки третий портрет предприимчивой красавицы. Портрет его разочаровал.

От наблюдательного журналиста Гуров ожидал большего. Женское лицо, воплощенное на листе бумаги с помощью Канунникова, отличалось, если так можно выразиться, удручающей безликостью. Не было даже отдаленного сходства с остальными портретами, и вообще, у Гурова возникли сомнения, что по последнему фотороботу можно опознать кого бы то ни было. Он, скорее, напоминал стилизованные изображения женщин с плакатов застойных времен.

Сдержанная реакция Гурова не ускользнула от внимания журналиста.

– Что-то не так? – поинтересовался он. – Мое творение вас чем-то не удовлетворяет?

– Нет-нет, все в порядке, – поспешил успокоить его Гуров. – Мы будем с ним работать. У меня к вам просьба. Поскольку вы пока не собираетесь отправляться в новое путешествие, возьмите мой номер телефона. Если вдруг вспомните что-нибудь интересное, позвоните мне обязательно.

– Обязательно позвоню, – пообещал Канунников и, немного помявшись, добавил: – А вам позвольте еще раз напомнить о моем совете. Конечно, я не профессионал, но мне кажется, вам следует вплотную заняться Курносовым. Может быть, установить за ним, как это у вас называется, наружное наблюдение? Мне представляется, что эта женщина совсем неспроста оказалась в нужном месте в нужный час.

– Я приму ваш совет к сведению, – серьезно ответил Гуров. – Не сомневайтесь.

Журналист уже ушел, а Гуров все еще сидел в задумчивости за своим столом и смотрел в окно. Мысль, высказанная Канунниковым, самому ему давно не давала покоя – он тоже чувствовал, что в нужном месте и в нужный час женщина оказалась совсем не случайно.