Читать книгу - "Деньги в банке - Пэлем Грэнвил Вудхауз"

— Может, ты и прав, — отвечала Долли. Она сочла предложение несколько донкихотским, но готова была уступить. — Двадцать пять процентов?

— Я бы отдал тридцать. Смотри на вещи шире. Без доброго старого Шимпа мы могли бы до них и не добраться.

— Как скажешь. Значит, договорились. Шимпу — тридцать.

— Мне так представляется.

— Деньги немалые.

— Солидный куш.

— И все ж, он — наш старый приятель.

— Очень старый.

— Мне он всегда нравился.

— И мне.

— Не знаю человека, — продолжал мистер Моллой, все с тем же легким оттенком покровительственности, — которого я бы ценил больше, чем старину Шимпа.

Хриплый, скрежещущий звук нарушил молчание, наступившее после этих продолжительных восхвалений: старина Шимп прочистил горло.

— Минуточку! — сказал он. — Минуточку, минуточку!

Его слова внесли диссонанс в атмосферу дружеского умиротворения. Двое восторженных обожателей различили в голосе третьего некоторую обеспокоенность. Шимп Твист походил на обезьяну, у которой ее товарки пытаются стянуть банан. Мистер и миссис Моллой обменялись недоуменными взглядами.

— Что-то не так? — спросил мистер Моллой.

— Да, — отвечал мистер Твист, ощетинясь нафабренными усами. — Ваши расчеты.

Для женщины, только что расписавшейся в любви к усатому сыщику, миссис Моллой выглядела не больно-то ласково. Ее тонкие брови сошлись, глаза потемнели.

— Черт! — воскликнула она с некоторым, увы, раздражением. — Опять ему все не слава богу! Только заходит нормальный деловой разговор, он так разевает свою пасть, что, того глядишь, сам себя проглотит. Чем тебе плохи тридцать процентов?

— Да, Шимпи, — укоризненно произнес мистер Моллой. — Чего тебе неймется? Тридцать процентов — хорошие деньги.

— Девяносто — еще лучше.

— Девяносто? — вскричал мистер Моллой, словно друг — да что там, почти брат — тяпнул его за ногу.

— Де-вя-носто? — эхом повторила миссис Моллой. Ее тоже как будто укусил в ляжку неблагодарный друг.

— Это мои условия. Я предложил план. Не будь меня, не было бы никакого плана. Вам осталось выполнить черную работу. Исполнителям положено десять процентов.

Наступило молчание.

— Да лучше пусть у меня губы треснут! — наконец объявила миссис Моллой.

— И то не удержусь, засмеюсь.

И она рассмеялась недобрым зловещим смехом. Шимп Твист потрогал усы.

— Думаете, это смешно?

Долли отвечала, что именно это она думает. Ее супруг загадочно улыбнулся, показывая, что тоже нашел предложение несколько забавным.

— Сам посуди, Шимпи, как нам не смеяться, — заметил он. — Ты упустил, что мы — в доме, а ты — на улице.

— Да, это ты забыл, — кивнула миссис Моллой. — Сказал бы спасибо, что мы по доброте душевной решили тебе немного отстегнуть.

— Вы тоже кое-что не учли, — сказал мистер Твист. — Звоню вашей Корке насчет того, что за акции ей впарили, и через полчаса вас в доме не будет. Или быстрее. Зависит от того, дадут ли вам собрать вещи. Пошевелите извилиной.

Мистер Моллой остолбенел.

— Ты же не станешь ей звонить?

— Стану.

— Это низко, — указал мистер Моллой, — не по-джентльменски. Ты не опустишься до этого, Шимп.

— Опущусь, — отвечал Шимп. — Я тренировался.

Миссис Моллой утратила дар речи, которого на миг лишалась при мысли о такой низости, и выдала фразу, настолько емкую, что в полудюжине слов сумела высказать свое мнение о внешнем виде, манере, моральном облике, усах и родителях Шимпа Твиста. Человек чуткий обиделся бы до глубины души, но Шимп Твист слышал таких фраз, что даже не поморщился.

— Так мы далеко не уедем, — укоризненно проговорил он.

— Да, — кивнул мистер Моллой, — ругайся, не ругайся, киска, надо соглашаться.

— Ты же не отдашь ему девяносто процентов за красивые глаза! — содрогнулась миссис Моллой.

Мистер Моллой, никогда не умевший держать удар, грустно взглянул на супругу.

— Не вижу другого выхода, ласточка.

— А я вижу.

— Но, куколка, он прав. Если он капнет Корке, плакали наши денежки. Она все проглотила, как милая, но все же она не совсем дура. Не забудь, я еще не получил чек.

— Вот это разговор, — согласился Шимп. — Я готов слушать.

— Тогда слушай, — взвилась Долли. — Эти твои стекляшки — кто их тебе вытащит, если не мы?

— Ты сама рассказала про ваш собачий пансион, да еще я сидел в шкафу, и слушал, как тут толковала девица. Подъеду к двери, назовусь богатым миллионером, и передо мной расстелят алую ковровую дорожку, как прежде для Мыльного. Ну, что?

— Ничего.

— Почему?

— Ничего у тебя не выйдет.

— Кто мне помешает?

Мистер Моллой задавал себе тот же вопрос. Ему казалось, что борьба проиграна и нет смысла барахтаться. Он испытывал сложные чувства человека, которому защемили палец, и не мог понять, почему его супруга так уверена в себе. Впрочем, она уже не раз выходила из немыслимых коллизий, ставивших в тупик его самого, и сейчас он глядел на Долли с искрой надежды.

— Я скажу, кто тебе помешает, — объявила она (не зря Мыльный надеялся!). — Молодчик с соломенными волосами, который назвался твоим именем. Приезжаешь, а он — тут как тут и сразу начинает откручивать твою мерзкую головенку.

У Шерингема Эдера отпала челюсть. Этого он совершенно не учел.

— Лично я, — продолжала Долли, — буду очень рада, если ты вот так приедешь. Нам с Мыльным останется купить венок и постоять на похоронах, а потом спокойненько заняться стекляшками. Милости просим. Поезда ходят с утра до вечера.

Наступило молчание. Шимп Твист снова теребил усы, на этот раз нервозно, словно одураченный баронет в старосветской мелодраме. Во взгляде мистера Моллоя тоска сменилась любовью и восхищением. Долли подкрашивала губы.

— Помнишь, милый, — сказала она, — как вчера мы встретили этого типа на берегу? Он стоял, такой это черный на фоне закатного неба, и мускулы перекатывались, как змеи.

— Угу!

— Ты еще подумал, что это боксер какой-то.

— Борец.

— Ну да, борец. Из тех ребят, что отрывают руки-ноги.

Мистер Твист выслушал достаточно.

— Ладно, что вы предлагаете? — с тоской произнес он.

— Пятьдесят на пятьдесят, — тут же откликнулась Долли. — Устраивает?

Мистер Твист без особого жара сказал, что устраивает. Мистер и миссис Моллой покинули контору. Миссис Моллой расточала улыбки, лицо мистера Моллоя было немного задумчивым.