Читать книгу - "Хроники сыска - Николай Свечин"

– Лоллий Иваныч, я это понимаю. Просто приехать и сказать: да я вас в порошок сотру! – это делу не поможет. Надо так сказать, чтобы до печенок проняло, чтобы не вы боялись, а они. Это трудно и может не получиться, но средства такие у нас есть. Вот, здесь его превосходительство господин вице-губернатор. Власть. Он даст мне команду; считай, уже дал (Всеволожский при этих словах энергично кивнул). И мы займемся этим змеюшником. Дело ведь не только в твоей Варваре; давно там пора подмести… Сколько можно людей убивать?

Смыслов поблагодарил и ушел. Видно было, что речь Благово его не убедила и он сам теперь не рад, что затеял этот разговор. Как только дверь за ним закрылась, Всеволожский присел на освободившийся стул.

– Так как же это, Павел Афанасьич?

– Вы насчет Вершинина?

– Да. Неужели у нас годами существуют места, где безнаказанно душат людей? И как мы, власть, это допустили?

– Эх, Андрей Никитич. Кутайсов здесь высшая власть. Вот и ответ на ваш вопрос. А места, о которых вы говорите, существуют не годами, а столетиями. И не только в России. Понимаете, есть злые люди. Дьяволово отродье, чертово семя. Иногда, необъяснимым образом, они оказываются поселенными в одном месте, как будто нечистый их там нарочно собрал. В Италии, в Римской провинции, есть деревня Артена. Убийств в ней происходит в шесть раз больше, чем в среднем по стране, а разбоев – в тридцать! Почему – никто понять не может. Просто вся деревня сплошь состоит из негодяев, и тянется это аж с четырнадцатого века. А взять Ливорно! Город как город, но – главная итальянская клоака, и опять без видимых причин. Цивилизованная Франция ничуть не лучше: по границе Арденнского леса десятки деревень, в которых проезжего незнакомца зарежут средь бела дня и никто не выдаст убийц полиции. Множество людей пропало там бесследно и пропадает до сих пор, и власти ничего не могут с этим поделать.

У нас злые люди, увы, представлены в том же изобилии. Если одна такая фамилия на деревне, то общество, как вы знаете, может от нее отказаться. Тогда их в Сибирь, на поселение, по приговору сельского схода. Но иногда такие люди объединяются, чаще всего – исторически – из-за характера их прежних помещиков. Это самое страшное… Представьте себе целое село, состоящее из такого сброда. Более ста дворов, почти семьсот человек населения, и из них половина – такие, как Ярмонкины. Вторая половина, понятно, молчит. Попробуй скажи им хоть слово поперек! И так – с прошлого столетия.

Вершинино действительно особенное поселение. Начало всему, как я уже говорил, положили помещики. При Елизавете Петровне Вершинином владел отставной поручик Балкашин. До сих пор им в тех местах детей пугают… Выйдя в отставку, поручик собрал из своих крепостных целую банду числом более пятидесяти человек, вооружил их и вступил в настоящую войну со своими соседями. Вел себя при этом как средневековый германский барон: сжигал помещичьи усадьбы, угонял пленных и скот, уничтожал посевы, грабил и убивал проезжих. Одних дворян перебито было семнадцать человек, а крестьянские души никто и не считал. Длилось это почти десять лет, и для Балкашина совершенно безнаказанно. Петербург далеко, в губернии такие же кутайсовы, как наш, да и нравы были другие. И воспитал он таким образом целую плеяду душегубов… Наконец в 1767 году через Нижний проплывала Екатерина Великая, и ей пожаловались на этого выродка. Он как раз в этом году схватил, посадил на цепь и заморил голодом помещика Салтыкова, дальнего родственника первого фаворита Екатерины. Это была ошибка Балкашина. Его наконец схватили, посадили в острог, и он умер там под следствием. Ну, и… дело спустили на тормозах, когда не стало главного злодея. Но душегубы-то его остались! Выросло целое поколение людей, которые не умели ни пахать, ни сеять, зато ловко орудовали кистенем.

Вершинино отошло в казну, но ненадолго; при Павле Первом его выкупили братья Быдреевы. Тоже лихие оказались ребята! Быстро столковались со старой балкашинской гвардией и начали разбойничать на дорогах. Помещиков соседских уже не жгли – время другое настало, но пограбили изрядно. Через соседний Лукояновский уезд проходил старый Сибирский тракт, так они на нем царили шесть лет. Кончилось тем, что против братьев выслали военный отряд; состоялся форменный бой, в котором Быдреевы были убиты. После чего выяснилось, что они успели за год до этого законным образом отпустить всех своих крепостных на волю…

И получилось то, что получилось. Ничейное село, в котором сложились целые династии профессиональных разбойников. Народ там действительно злой и до чужих денег жадный. Помещика нет, священника нет, станового пристава нет – полное бандитское самоуправление. Как говорится, дружно перековали лемех на свайку. Все решают сход и староста – и сами понимаете как.

Расцвет душегубства пришелся в Вершинине на 1812 год. Тогда из Москвы на восток бежали толпы богатых людей, они везли с собой ценности и деньги. Нижний Новгород оказался переполнен беженцами и ранеными, и эвакуанты двинулись на Казань и Симбирск. Много их тогда пропало на тракте, а вершининские убийцы обогатились сказочно. Некоторые рода и по сей день живут теми запасами, отдавая деньги в рост скопцам в обеих столицах. Лет двадцать затем прошли тихо, а потом опять начали о них поговаривать, но вполголоса; прежних массовитых злодейств власть уже бы не потерпела. После 1862 года, когда выстроили железную дорогу Москва – Нижний, старый тракт потерял свое значение. Разбойничать стало труднее. На период ярмарки в губернию присылались – и присылаются, как вы знаете, и сейчас – казаки, на опасных местах устраивались заставы. И лиходелье у вершининцев стало как бы малозаметным, бытовым. Пропадают люди – ну и бог с ними…

– Понятно. Думаю, пора это прекратить навсегда. Если я правильно понял вашу реплику, вы хотите подослать им Лыкова в качестве наживки?

– Да. Лыков человек сильный, бывалый и решительный. И окажется там не с пустыми руками. Главное же – Алексей будет готов к нападению, а кто предупрежден, тот вооружен. Но все равно это опасно даже для него. Неподалеку мы, конечно, разместим полицейский отряд.

– Старик Смыслов прав – мало схватить одних только Ярмонкиных на месте преступления. Как вернуть в рамки закона целое сельское общество, которое развращалось сто лет?

– Ну, здесь все очень понятно. Нужны лишь настойчивость и последовательность властей.

– Это обещаю.

– Самое главное – перевести становую квартиру обратно в Вершинино и назначить на это опасное место подходящего человека.

– Таковой у вас имеется?

– Да. В Макарьевской части служит околоточным надзирателем Максим Палагута. Развитой, находчивый. Очень решительный! Не хуже Лыкова. Два Георгия за турецкую войну. Палагута любит принимать решения самостоятельно и, главное, все доводит до конца. В городе ему скучно и тесно, в сельском же стане, где он – хозяин, Максим развернется в достойную фигуру. Следует только назначить ему усиленный оклад приварочных денег. Согласитесь: служить в эдаком месте…

– Сделаем.

– Далее. Сельские стражники. Они должны быть родом из Вершинина. Не все же там убивцы и негодяи на семьсот человек! Есть и приличные, только им ходу не дают. Особое внимание следует обратить на недавно вышедших в запас солдат из гвардейских и хороших армейских полков. Ежели, например, человек честно отслужил в Нижегородском драгунском полку, его можно смело назначать в сельскую полицию. Имеющим боевой опыт отдавать предпочтение. И наконец, самый кадр сельской стражи должен быть расширен относительно норматива.