Читать книгу - "Тайна в его глазах - Эдуардо Сачери"

Эти мысли дали ему последний толчок, в котором он нуждался. Он вошел в дом, прошел в спальню, взял рубашку, аккуратно висевшую на спинке стула, и надел ее поверх майки. Заправил ее в брюки и затянул ремень. Вышел из дома и дошел до угла. Кивнул паре соседей, которые сидели и пили мате у своих домов. В декабре выпало несколько дней ужасной жары, и все искали хоть глоток свежего воздуха в относительной вечерней прохладе.

За углом он свернул направо. «Это же наша общая мансана», — подумал он. И почувствовал себя неудобно от собственного ворчания. Остановился напротив дома, так похожего на его собственный, да и на все остальные, построенные по государственному плану. Небольшой садик перед домом, галерея, дверь, сбоку от нее два окна, американский потолок. Постучал в дверь. Две собаки залаяли и прибежали из задней части дома. Донесся голос женщины, шедшей открывать, она почти заставила псов замолчать. Сеньора невысокого роста, белокожая, со светлыми глазами, вышла, вытирая руки о передник:

— Как дела, что расскажете, дон Колотто? Вот так сюрприз — видеть вас здесь.

— Да так, потихоньку, донья Кларисса, потихоньку.

Было видно, что женщина не знала, что еще сказать.

— Как ваша жена? Давненько я ее не видела в поселке.

— Да тоже, знаете, потихоньку. Чуть получше. — Дельфор почесал затылок и нахмурился.

Женщина поняла это как желание сменить тему, протянула руку, чтобы открыть калитку, и продолжила:

— Ну, вы проходите, проходите. Будете мате?

— Нет, донья, большое спасибо. — Он выставил вперед ладони, как бы мягко, но уверенно подтверждая свой отказ. — Спасибо, но я так зашел, на минутку. На самом деле я ищу вашего племянника, Умберто.

— А-а…

— Для одной работенки. Там, на строительном дворе, в муниципалитете, распорядитель попросил меня кое-что переделать у него дома. Понимаете? И мне, наверно, будет нужен помощник, и я тут подумал, что лучше всего Умберто…

— Ох, ну как же жалко, дон Колотто. Дело в том, что он уехал помочь моему брату, знаете, на ферме, там, в Симоке.

— А… конечно. — Колотто подумал о том, что дело оказывается для него простым. В любом случае, хоть беседа и продвигалась по его плану, ему это стоило нервов, но не было невозможным. — Вот досада. Я ведь, чтобы не доверять работу незнакомым. Понимаете?

— Ах, вот благодарю, дон Дельфор, что вспомнили…

— А скажите-ка мне, донья Кларисса («Сейчас или никогда», — решил он), а Исидоро что поделывает? Может, его заинтересует работенка?

— Н-е-е-ет… — Это было продолжительное «нет», уверенное и невинное. — Исидоро вот уже почти год как уехал в Буэнос-Айрес. Вы не знали? Ну вот. Нет, не год, чуть меньше. Просто, когда скучаешь, кажется, что больше.

Колотто вытаращил глаза. Женщине это показалось просто удивлением.

— Дайте подумать. Сейчас начало декабря… — Она подняла руки и начала считать на пальцах. — Выходит, десять месяцев как уехал. В конце марта. Я думала, вы знали… Конечно же я со своим ревматизмом так мало куда хожу…

— Конечно, донья, конечно. — «Еще чуть-чуть, Дельфор, ради бога, умоляю, контролируй себя», — сказал он сам себе. — А я, знаете, и не знал ничего. Мне вроде казалось, что он тут… работает.

— Да нет… прошлым летом было очень мало работы. Так, какая по случаю если подвернется… Совсем ничего. Ба, я говорила ему, чтобы старался чуток, искал бы. А он иногда сердился, знаете ли. Но так все и было. Он все у себя в комнате торчал, целыми днями, и лицо хмурое, все в потолок глядел. Не выходил никуда, хотя бы просто развеяться. Я его все спрашивала, что с тобой Исидорито, расскажи маме, что с тобой. А он, смотрите, ничего. И… весь скрытный, в отца, мир его праху, это ж был праздник — выбить из него хоть два слова, знаете ли. Так что я от него отстала. Метался по дому, как лев в клетке, лицо все осунулось. До тех пор пока как-то и не выдал мне это, про Буэнос-Айрес, что, мол, здесь он ничего знать больше не хочет. Я поначалу расстроилась, видите ли. Единственный сын, и так далеко: сердце же не железное. Но ему ж было так плохо, так… словно злой какой-то, знаете ли… что под конец мне уже и самой показалось, что так лучше.

Женщина хотела продолжать рассказывать, но стоять столько времени у нее не было сил, и ей приходилось все время переминаться с ноги на ногу. В конце концов она облокотилась о стену.

— Хотя, как знать, дон Дельфор. Он каждый месяц высылает мне денег. Это да еще пенсия, мне с лихвой хватает, знаете ли…

«Осталось последнее, — подумал Колотто, — еще одно».

— Ну, как хорошо, донья. Как я рад. Смотрите, как хорошо — найти постоянную работу, и так быстро…

— Ну конечно, — с энтузиазмом подтвердила женщина, — и я об этом говорю. Ты беги, поблагодари Деву дель Милагро, Исидорито, говорю я ему. Ба, Исидоро, говорю я ему, а то ему по-другому не нравится. Надо быть благодарным. Потому что он с самого начала поехал с рекомендациями в одну строительную компанию, которые для него раздобыл мой деверь, но там не получилось. И все равно, быстро, быстрехонько ему подвернулась работенка на другой стройке. И кажется, это большая стройка, так что работа надолго.

— Да вы что… Прям хоть рассказ пиши. — Колотто сглотнул.

— И то правда, дон Колотто! Здание там где-то, в Кабачито, он мне сказал. Там, около… Примера Хунта, там вроде? Около этой станции, как ее, метро… Здание этажей на двадцать.

Из сказанного ею далее Колотто почти все упустил, потому что раздумывал о том, радоваться ему теперь или печалиться из-за тех сведений, что получил. Он попытался сосредоточиться на том, что продолжала говорить сеньора, а свои сомнения пока оставить. Она говорила о том, что хотела бы доехать до Сальты к празднику Девы дель Милагро, если только ревматизм ей позволит. Потому что она очень почитала Деву дель Милагро.

— Ну, донья Кларисса, я вас оставляю… — Он опять кстати вспомнил о предлоге для разговора: — Если вдруг узнаете, что кому-то нужна работенка… конечно же кому-нибудь из знакомых.

— Не беспокойтесь, дон Дельфор. Хоть я здесь сижу, ничего не знаю, но если вдруг что услышу, обязательно вам скажу, благослови вас Господь.

Дельфор Колотто направился к своему дому, его дорогу освещали только что зажженные уличные фонари. Как странно. Пару лет назад он перевернул вверх дном небо и землю, чтобы, как президент общины Фоменто, добиться публичного освещения улиц. А сейчас это, как и все остальное, ни черта для него не значило.

Он зашел в дом и посмотрел на часы. Было уже поздно, чтобы идти на переговорный пункт. Пойдет позвонить завтра с утра. С кухни доносился шум от кастрюль. Его жена готовила ужин. По пути в спальню он снял рубашку, аккуратно повесил ее на спинку стула. Опять вышел из дома и сел в галерее. Там было свежее.