Читать книгу - "Томка, дочь детектива - Роман Грачёв"

– Неправильно! – искренне радуется дочь моему позорному провалу и удирает в спальню.

– Если хоть раз пнешь меня, унесу на балкон! – кричу вслед.

– Не унесешь, на балконе холодно! Ты тоже добрый!

Я смеюсь, потому что ничем не могу возразить. Она права, я как дельфин – с зубами, но добрый.

Лишь ближе к полуночи Томка засыпает. Я лежу под светильником, читаю новый детектив Питера Джеймса. По сюжету, одного молодого пьяного идиота за день до свадьбы друзья решили разыграть: положили в гроб и закопали в лесу, а потом все до единого погибли в автокатастрофе; чувак остался в гробу с телефоном, но дозвониться ни до кого не может, и никто не знает, где он находится. Реальная жесть.

Вскоре у меня слипаются глаза. Я почти проваливаюсь в сон, как вдруг босая пятка, торчащая из штанины пижамки, утыкается мне в щеку.

– Тамара, блин!

Она чмокает губами, переворачивается в кровати валетом и припечатывает напоследок:

– Никуда не пойду… я сказала.

Так и живем.

Томке едва исполнилось шесть. Спросите меня, когда она успела повзрослеть и стать такой важной колбасой, и я вам ничего не отвечу. Кажется, будто еще на прошлой неделе я убаюкивал на груди маленький сопящий комок, а вот она уже попастая девица с длиннющими светлыми волосами, красит губы бесцветной помадой и отвечает на мои одергивания вульгарным «Всё, я заткнулась».

Видимо, я просто замотался. Когда ушла Марина, я работал столько, сколько было нужно для безбедной и комфортной жизни нас двоих – меня и моей дочери. При Маринке я, бывало, пропадал в офисе днем и ночью. Да, я набрал толковых помощников, способных честно работать без надсмотрщика, но у них имеются свои семьи и собственное представление о мировой гармонии. Пару раз они бросятся на амбразуру ради начальника, но на третий сошлются на трудовой кодекс. И будут правы. Каким бы фанатом своего дела ни был я, это только мое дело, а кодекс приходится чтить. Считайте меня социально ответственным леваком.

Но, повторюсь, это было до ухода Марины. Когда год назад моя жена и мать Томки заявила, что жить так дальше не желает, мне пришлось существенно скорректировать свой распорядок. Теперь нужно было не просто много работать, но и успевать заниматься дочерью. Хочется верить, что я справляюсь.

Впрочем, я сейчас не о работе. Грусть вызывает другое обстоятельство: шести лет как не бывало! Конечно, с Томкой жизнь не всегда была безмятежной, как и с любым другим маленьким ребенком. Пусть болела она реже остальных (я, признаться, даже не знаю, где находится наша районная поликлиника, потому что нас обслуживают знакомые врачи), но возрастные кризисы мою девочку преследовали так же, как и всех ее сверстников: «Не хочу, не буду, не опоздаю, не потеряю, не упаду!»… миллион отрицаний на каждое разумное предостережение. Все было – и температура под сорок, и подозрение на сотрясение мозга от неудачной встречи с тумбочкой, и конфликты с педагогами. Было все… и ничего не было. Короткий вжик – и ей через год уже в школу, а у меня на макушке назревает лысина.

Персонаж Билла Мюррея в «Трудностях перевода» с грустью констатировал: когда рождаются дети, ты понимаешь, что твоя собственная жизнь больше не имеет смысла.

Ужель он прав?

Ладно, долой самобичевания и самокопания.

Спать…