Читать книгу - "Слезы Рублевки - Кирилл Казанцев"

Выговориться, сформулировать мысли, приглушить тем самым эмоции — вот что сейчас важнее всего.

— Продолжайте, Настя.

— Он уехал. А я никак не могла найти свою новую блузку. Мы собирались с девчонками… Решила позвонить горничной в московскую квартиру. Узнать, не там ли она. И когда она собирается… Если скоро, то чтоб прихватила. А он! А вместо нее берет трубку он, представляете! Я даже предположить не могла, что он… так… врал… — голос снова завибрировал. — Я говорю: «Витя? Что ты здесь делаешь?»

Новая порция «у-ы-ы-ы-ы». Надо пресечь:

— И что он ответил?

— Ну, я его совсем врасплох…

Тут она, видимо, представила, за каким занятием застала мужа врасплох. И снова взвыла. Потребовалось еще какое-то время, чтобы ее успокоить.

— И говорит, — Анастасия изменила голос, подражая интонации мужа, саркастически произнесла: — «Прости! Давно хотел сказать. У меня есть другая женщина».

Да, рубленые фразы Виктора ей удалось изобразить мастерски.

— Что мне делать, Антон?! А тут еще эти менты…

— Постойте, при чем тут менты?

— Меня задержали-и! А я ничего… Я не понимаю, чего они хотят…

Та-ак, интересненько… Час от часу не легче! Какие менты, откуда они?

— А я не дома-а… Я поехала к нему… Я хотела все ему высказать! Какой он…

А, тогда понятно. Значит, ГАИ…

Дэпээсники любят иногда поохотиться на машины богатых барышень. И кровь себе погреть столкновением с «сильными мира сего», и подзаработать. Нет, они не останавливают просто так, для пошлого и в данном случае весьма рискованного подчас вымогательства. Здешние гаишники не дураки, чтобы придираться к отсутствию аптечки в навороченном «Лексусе». Тем более что она там есть. Дураки на этой трассе не выживают. А уцелевшие тактику «боевых действий» с богатыми водителями освоили отлично. И они каким-то особым чутьем понимали, с кем из нарушителей не стоит связываться, а на ком можно срубить баблоса.

В девяностые, бывало, все проходило по-простому. Даже дверца машины не открывалась. В приоткрытое окошко с одной стороны купюра появлялась, а с другой — всасывалась. И довольные друг другом контрагенты расходились.

Теперь такого романтического беспредела больше нет. Теперь надо поговорить, разобраться, поторговаться. Но порядок тот же — договориться в принципе можно. «Тарифы» разве что другие. Соткой «зелени» уже не отделаешься. Но все стремятся решить все на дороге, а не в управлении ГИБДД и не в суде. Там будет дороже.

И что сейчас случилось? Никого не подбила, не переехала, ни в кого не врезалась?

— Настя, передайте, пожалуйста, трубку старшему из них, — попросил я мягко. — Я поговорю…

* * *

— Чего вам?

Голос в телефоне не располагал к ответной любезности. Но принадлежал явно лицу начальственному, привыкшему отдавать команды. Дело осложняется — с обычным инспектором договориться было бы легче.

Конечно, многое зависит от того, что там натворила Анастасия, насколько серьезно ее нарушение. Если не очень — решить вопрос можно. И недорого. Настоящие «службисты» — по уставам и инструкциям — встречаются редко. Если вообще не вымерли как класс. Так что, если нет привходящих обстоятельств в виде проверки либо отчаянной нужде в «палке», договориться удастся.

И я, откровенно говоря, ничего особо плохого здесь не вижу. Коррупция? Не уверен. «Договороспособный» гаишник — комарик на фоне того, кто в строительство километра дороги в России закладывает столько же, сколько в Германии стоят десять километров их немецких автобанов. И в принципе «сотрудничество» между водителем и гаишником, выражаемое в денежной форме, — не более чем собственная, национальная форма регулирования дорожного движения в нашей стране. Модус вивенди по-российски.

Сам факт, что сейчас большой гаец взял трубку и стал разговаривать, показывает его заинтересованность. По крайней мере, в компенсации. И если Анастасия дров еще не наломала, можно попытаться уладить проблему полюбовно.

Теперь главное — самому умело построить интонацию. Тут как при разговоре с клиентом: думаешь о его интересах, вспоминаешь что-нибудь оптимистичное, стараешься постоянно улыбаться. Улыбка всегда чувствуется на том конце телефонной линии.

— Расскажите, пожалуйста, что случилось, — озабоченно, но с оптимизмом спросил я. — Как можно разрешить проблему?

Туповато, конечно, прямолинейно — но для работников полосатой палки в самый раз.

— А вы кто, муж? Или адвокат?

— Нет, ни то ни другое. Я скорее специалист по ликвидации срывов.

Адвокатов они не любят.

— Разрешите, я приеду, попробую ее успокоить?

Тут — сразу два неявных сигнала. «Разрешите» — это обращение подчиненного к начальнику в армии и правоохранительных органах. Тем самым этому майору или подполковнику — а я уже был убежден, что это кто-то из офицеров среднего уровня, они иногда любят сами поохотиться, подзаработать — дается понять, что он тут главный. И психологически он незаметно для себя включается в ситуацию, когда ощущает, что я для него не опасен.

А во-вторых, он получил информацию, что я на его стороне — ведь я еду успокаивать женщину, а не «разбираться», «решать проблему», «договариваться, командир» и так далее. И «специалист по ликвидации срывов» звучит интригующе.

Ну и последнее: я поставил его в ситуацию психологической неустойчивости. Как он может не дать разрешения успокоить рыдающую, впавшую в истерику даму, когда неизвестно, что она выкинет в следующий момент? Она вон даже про задержание не сразу вспомнила, все про мужа своего говорила…

* * *

Первой реакцией Анастасии на слова мужа было полное, всеоглушающее отчаяние. Словно кто-то очень родной умер. Или она сама умерла?

Ерунда это, что мужчины выбирают себе жен. Это Настя выбрала его. Еще в Плехановском. Она поступила, он уже оканчивал. Трудно пересечься в большом вузе при таких обстоятельствах. Но — случилось.

Красивый? Да, красивый. И чувствовалась в нем какая-то звериная упругость. Он передвигался неподражаемой хищной стелющейся походкой. Походкой наемника, как она тут же про себя решила. Не сильно широк в плечах, но пропорционален, как Аполлон. Не тот пошлый из банальных женских мечтаний, а настоящий такой, из-под резца греческого скульптора.

И еще чувствовалось за ним что-то острое, тревожащее. Будто из-за его плеч прищуривалось на людей.

В кругу Насти было редкостью, чтобы парень уходил в армию. А Виктор отслужил. Он не говорил тогда, где и как. Но виделся за ним некий другой мир, в котором он был своим. И мир этот был непрост и, видимо, далеко не безопасен. Ибо угадывалась в повадках Виктора привычка принимать решения быстрые, как удар. Ответственные. Решения, которые нередко приводят далеко не к одним словесным дискуссиям.