Читать книгу - "Вся правда о небожителях - Лариса Соболева"

– Узнаю, – перебила Алисия, даже не взглянув на кольцо, ей не терпелось захлопнуть за гостьей дверь, та предоставила такую возможность, направившись к лифту.

Нажав на кнопку, Камилла во время спуска вниз облокотилась спиной о стену, запрокинув голову, она чувствовала себя обессиленной, такого с ней еще не бывало. Наверное, стареет, так ведь тридцать четыре… Эта цифра повергла ее в ужас. Камилла достала пудреницу, но в лифте было темновато, здесь глупо ждать достоверности. Выйдя из подъезда, она приостановилась, разглядывая себя в зеркале, спустя пару секунд у нее отлегло от сердца: ни одной морщинки, кожа идеальна, красота не померкла, до старения далеко.

Но комфортно почувствовала она себя только в машине, где была защищена дорогим железом, хотя на нее никто не нападал, само собой, и бояться ей некого. В салоне, стащив с головы парик, Камилла расслабилась, устроившись полулежа, бросила молодому самцу за рулем:

– Поехали.

– Ну, как прошло признание?

– Эта моль энергетический вампир, высосала из меня все соки. Поехали, у меня еще одна встреча сегодня, потом расскажу.

– Па, есть что-нибудь вкусненькое?

София, переступая порог, выскользнула из плаща и прямиком побежала на кухню. Усмехнувшись, Арсений Александрович захлопнул входную дверь, повесил на вешалку плащ, небрежно брошенный дочерью на стул, и последовал за ней – бедная голодная девочка изучала холодильник. А ведь и правда, смотрится она в короткой юбке и обтягивающей водолазке, да с волосами до талии студенткой второго курса, но никак не замужней тридцатитрехлетней женщиной. Но когда София появляется на экране в форме, чтоб рассказать о преступлениях в городе (она работает в пресс-службе УВД), волосы укладывает в строгую прическу, челку зачесывает набок, ее кукольное личико становится не по-детски ответственным.

– Ух ты, помидоры… – София достала трехлитровую банку с солеными томатами, поставила на стол, схватила ложку.

– Руки мыть! – прикрикнул отец.

Дочь убежала в ванную, вскоре прибежала назад, к этому времени Арсений Александрович, поставив сковороду на плиту, кидал туда куски курицы из кастрюли. София же, стоя, принялась поедать помидоры, ну, а отец, догадываясь, что она опять скоро унесется, не поговорив с ним, вздохнул:

– Может, присядешь, чадо?

– Угу, – плюхнулась она на стул. – Па, дай тарелку, а то сок течет…

– Ты откуда и куда?

– С работы домой. Там шаром покати, одни полуфабрикаты, а я последнее время на них смотреть не могу, решила нанести тебе максимальный ущерб. Па, можно не разогревать, у меня времени нет, скоро приедет журналистка интервью брать, надо успеть домой доехать.

– Да ну! Настало время нести бремя славы?

Облюбовав второй помидор, София пыталась ложкой выудить его из банки, а он не поддавался, одновременно она обиженно ворчала:

– Твоя ирония неуместна, ты же знаешь, к славе, которой, кстати, у меня нет, я отношусь ровно.

– Хм. – В одном звуке отец выразил скепсис по поводу «ровного отношения» София, понимая его даже не с полуслова, а по выражению лица, поспешила уточнить:

– Ну, слава мне не помешала бы, но я не зациклена на ней. Журналистка неделю меня доставала, сказала, нам обеим это выгодно: ей материал, мне – реклама. Кто ж откажется от бесплатного пиара?

– Дураков нет, – согласился он.

Поставив тарелку с птичкой перед дочерью, Арсений Александрович встал боком, чтоб и турку с кофе из поля зрения не выпускать ни на секунду, и дочь видеть краем глаза. Она, поедая помидоры с курицей, причмокивая и издавая сладострастные стоны, невольно вызвала у него улыбку. При всем при том его не устраивал внезапный налет, точнее, вечная спешка, София будто избегает серьезных разговоров, остается только воспользоваться отведенным временем.

– А скажи-ка, дорогая дщерь, почему ты последние три месяца редко появляешься у своего отца? Заскакиваешь на пять минут, да и то чтоб в скоростном режиме проглотить котлету и убежать. У меня, как у любящего родителя, к тебе масса вопросов, особенно когда ты звонишь и просишь «прикрыть» тебя. К моей радости, твой Борька не звонит мне.

София нахмурила лобик, зеленоватые глаза стеснительно опустила, перестав жевать:

– Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить… не надо.

Вовремя подошел кофе, иначе Арсений Александрович не удержался бы от вопросов, принудив Софию к исповеди (ему-то она вряд ли посмеет солгать), что, возможно, привело бы к осложнениям между ними, а кому они нужны? Нескольких секунд паузы хватило на разумное решение не торопить события, он взял турку, разлил по чашкам кофеек и сел напротив дочери. Она так и не подняла на него глаз, ага – стыдилась! Посему нехотя, чтобы замять неловкость дочери, он перевел разговор в другое русло:

– Как я вижу, тебе некогда навещать отца, но писать-то ты успеваешь? Твоя пресс-служба наверняка отнимает много времени.

– Конечно, папа, успеваю, – обрадовалась София теме не новой, но хотя бы более приятной.

– Слава богу, а то ты и за сюжетом не приезжаешь, это меня беспокоит.

– С сюжетом я определилась, когда ты подбросил классный персонаж – венгра, – оживленно залопотала София, доставая из банки еще один помидор. – Кстати, я привезла тебе половину, сегодня отпечатала. Вначале думала писать другой сюжет, но два романа подряд с покойниками – многовато. Взялась за другой. Мотив необычный, как мне кажется, хотя это и девятнадцатый век, но ведь мало что изменилось…

– Изменилось многое с тех пор, дорогая, – возразил отец, – люди стали другими.

– Поэтому времена бабушки Марго мне интересней. Наша сотрудница Инесса, она дознаватель, говорит, что мотив везде и всегда один – деньги, она неправа, верно?

– Не права. Но мотив действительно один на всех: желание. А исполнение желаний – это обретенное счастье, выходит, мотив один у всего человечества – стремление к счастью. Проблема в том, что каждый отдельный индивид имеет собственное толкование этого чувства: для кого-то это чужой кошелек, для кого-то власть, а кто-то мечтает о всеобщем благе.

– Ой, папа, мотив преступления не выглядит так глобально, а мне хочется написать детектив с необычным… желанием, как ты выразился.

Не забывая про помидоры, она задумалась, вспоминая…

Начало нового романа

У maman и papa по-светски чопорно выверены мимика, движения и жесты, о непринужденности речи не может быть. Непоседливой и любознательной Марго с плутовскими зелеными глазами, которая не любила покой, трудно было держать себя в тисках светскости. Но она, дабы не злить maman и не получить порцию упреков, ровно два дня соответствовала идеалу, и то потому, что приехал брат Мишель с подполковником Суровым, иначе ее не заманили бы в родительский дом никакими коврижками. Когда же maman по просьбе pаpба сидела за роялем и технически безупречно исполняла вторую сонату Бетховена, Марго тихонько шепнула брату и Сурову: