Читать книгу - "Ювелир с улицы Капуцинов - Ростислав Самбук"

Катруся резко обернулась, как бы собираясь сказать что-то гневное, но вдруг оробела, смутилась, стала как будто даже меньше ростом. Устало махнула рукой и вышла на кухню.

— И с чего это она?! — удивился Богдан. Петро хотел было промолчать, но не смог сдержать раздражения.

— Что тебе от нее нужно?

Эта картина живо возникла в его памяти. И в поезде и сейчас его не оставляло чувство, что между ним и Катрусей что-то недоговорено. Вспоминал ее выжидающие, тревожные глаза и корил себя за то, что не нашел тогда слов, которые развеяли бы эту тревогу.

Задумавшись, Кирилюк столкнулся с пожилым че­ловеком в черном старомодном костюме. Старик разглядывал витрину с камуфляжными окороками и колбасами из папье-маше. Он гневно посмотрел на Петра, побагровел и, брызгая слюной, грубо выругался. Этот инцидент возвратил Петра к действительности.

Вспомнился Берлин, каким он сохранился в памяти с детства, когда прилавки гастрономических магазинов гнулись от настоящих окороков. Теперь крикливые витрины и золотые вывески вставали перед Кирилюком в их подлинном виде — обшарпанные, но принаряженные и чуть-чуть подновленные, чтобы как-нибудь скрыть их убогость.

Это развеселило Петра, и он уже совсем уверенно перешагнул через порог магазина Ганса Кремера. На вопрос, можно ли увидеть хозяина, отозвался старый, с морщинистым лицом приказчик. Он смерил посетителя с головы до ног хитрым взглядом маленьких водянистых глаз и ответил вопросом на вопрос:

— Господин хочет что-нибудь приобрести у нас? Для этого отнюдь не обязательно вызывать хозяина.

— А если я ничего не собираюсь покупать? — спросил Петро.

— Тогда тем более незачем хозяина тревожить, — огрызнулся приказчик. — Но может быть, господин просто ошибся адресом?

— Вы хотите сказать, что я нахожусь не в магазине господина Ганса Кремера, — язвительно произнес Петро.

Это подействовало. Продавец что-то шепнул девушке, которая стояла рядом за прилавком, и юркнул в маленькую дверь. Прошло минут пять. Петру казалось, что портьера, прикрывавшая дверь, шевельнулась, точно кто-то подсматривал из-за нее. Еще через несколько минут явился приказчик и пригласил Кирилюка следовать за собой.

Они миновали загроможденный коридорчик, спустились по винтовой лестнице и очутились перед обитой железом дверью.

— Сюда, — сказал продавец.

Петро вошел в большой кабинет с зарешеченными окнами и массивными сейфами. Из-за письменного стола на него смотрел седой худенький человечек с усталым, бледным лицом. Не поднялся и не отве­тил на приветствие, а нетерпеливо постукивал пальцами по столу, всем своим видом показывая, что не имеет ни времени, ни желания вести пустые разговоры.

— Я привез письмо от вашего племянника Карла, — начал Петро, усаживаясь возле стола.

Ганс Кремер не проявил никакого интереса к словам посетителя. Петро не спеша вытащил конверт и подал его Кремеру.

Над содержанием письма думали долго вместе с Богданом и Зарембой, отклоняя вариант за вариантом, покамест, наконец, не остановились на немногословном деловом рекомендательном письме. Напечатали его на машинке. Подпись скопировал опытный гравер, который приготовил Петру и документы, — не какую-то там посредственную “липу”, а надежные, солидные документы, лучше даже настоящих, как уверял гравер.

Старик внимательно прочитал письмо, запрятал его в ящик стола. Петро внутренне напрягся: сейчас Кре­мер может задать один из тех вопросов, на которые он не сумеет ответить. Ведь Кирилюк и в глаза не видел этого племянника Карла, и старику легко будет уличить того, кто выдает себя за его приятеля. И все же он будет изворачиваться, как только сможет. В конце концов Герман Шпехт не такой уж и близкий друг этого юнца Карла Кремера, чтобы быть подробно осведомленным о его жизни. Если ювелир даже и заподозрит его, то не больше чем в мелком шантаже, а это не так уже страшно: уголовная полиция — не гестапо, он всегда успеет вовремя исчезнуть.

Ганс Кремер поднял на Кирилюка глаза, сухо сказал:

— Слушаю вас.

— Я думал, вам интересно будет побеседовать с человеком, который лишь вчера видел Карла…

— Вы думаете?.. — промямлил Кремер, но, должно быть, почувствовав, что хотя бы для приличия следует проявить какой-то интерес к родному племяннику, вяло спросил: — Как его дела?

— К сожалению, не блестящие. Я оставил его в Кракове. Карл заболел воспалением легких.

Кирилюку показалось, что в комнате кто-то вдруг начал пилить дрова. Иллюзия была настолько сильной, что он оглянулся, но, никого не увидев, понял: это смеется Кремер. Да, старик смеялся — с хрипом и дребезжанием; казалось, старая, ржавая пила врезалась в гнилое дерево.

— Ха-ха-ха… Этот шалопай уж всегда влипнет… Ха-ха… Я так и знал… Не одно, так другое… Однако почему он очутился в Кракове?

Ответ на этот вопрос был подробно продуман.

— Один из наших общих знакомых порекомендовал господину Кремеру встретиться со мной. Я тоже ювелир и помог ему провести одну интересную сделку. Он уже собрался ехать дальше, но вдруг заболел…

— И написал письмо, — продолжал Кремер, — рекомендуя вас как солидного человека, чуть ли не своего друга.

Сонные глаза старика моментально стали живыми и пронзительными. Кирилюк понял, что его первое впечатление о Кремере оказалось ошибочным: перед ним не утомленный жизнью, с притуплёнными рефлексами человек, а умный и энергичный делец, с которым не так-то просто меряться силами.

Кремер продолжал:

— И вот вы являетесь с этим письмом ко мне, надеясь оду­рачить старого колпака…

— Что вы, господин Кремер! — вскричал Кири­люк. — Я только имел в виду…

— Меня не интересует, что вы имели в виду. Вам надо лишь знать, что рекомендацию этого сопляка, моего пле­мян­ни­ка, я вос­при­ни­маю лишь как анек­дот. Человек, который смог пус­тить по ветру такое наследство, какое оставил его отец, не име­ет права на доверие.

“Так вот в чем закавыка!” — подумал Петро. Он го­то­вился к нескольким вариантам встречи с Гансом Кремером, но такого предвидеть не мог. Придется перестраиваться на ходу — старик так легко не отделается от него.

Словно читая мысли Кирилюка, Ганс Кремер сказал:

— Вот так, молодой человек, — заглянул в ящик стола, ку­да спрятал рекомендательное письмо, — кажется, господин Гер­ман Шпехт. Я благодарен за то, что вы передали привет и письмо от моего племянника, но, к сожалению, дела…

Он приподнялся, давая понять, что разговор окончен.

— Минуточку, господин Кремер, — твердо ска­зал Гер­ман Шпехт. Уголки губ у него опустились, лицо приобрело уп­ря­мое выражение. — Я пришел к вам не затем, чтобы об­суж­дать характер и поведение вашего племянника. Меня привели дела. Я ювелир и хотел бы…

— Ювелир?.. — состроил гримасу Кремер. — Я не люб­лю шантажа и в случае чего могу вызвать полицию. Мне из­вест­ны все ювелиры Германии, но Германа Шпехта среди них не припоминаю.