Читать книгу - "Королева мести, или Уйти навсегда - Марина Крамер"

Из гостиной выскочил Хохол:

– Что тут у вас? – и осекся, увидев, что они плачут оба. – Котенок, девочка моя, что случилось? – Он присел на корточки и попытался заглянуть ей в глаза, но Марина отворачивалась. Осторожно забрав сына, Женька убрал с ее лица волосы и спросил тихо: – Котенок, тебе плохо?

– Да… – выдохнула она, поднимая голову и глядя на него. – Мне плохо…

– Погоди-ка… – Он встал, отнес успокоившегося Егора на кухню, сдав Даше, а сам вернулся в прихожую, взял Марину за руку и повел в каминную. – Ну что с тобой, котенок?

– За что… за что ты со мной так, Женя? – всхлипывая, спросила она.

– Я хочу, чтобы ты задумалась о том, что делаешь. Я не хотел, чтобы ты мучилась, поверь, мне и самому невыносимо это молчание, я много раз хотел просто вломиться к тебе в спальню и прекратить это все, но останавливался уже на пороге. Я хочу научить тебя думать не только о себе, котенок.

– Не учи старую кошку новым трюкам, Хохол, – пробормотала Коваль, промокая глаза платком.

– Ты на кладбище собралась?

– Да.

– Хочешь, с тобой поеду? – предложил он, и Марина благодарно посмотрела на него. – Все, пять минут посиди, я только переоденусь.

Ей полегчало – когда Женька был рядом, она расслаблялась и чувствовала себя спокойно и уверенно. Через пять минут Хохол вышел из своей комнаты в черном костюме и дубленке нараспашку, поправляя на ходу кобуру с пистолетом под мышкой.

– Поехали, котенок, я готов.

В машине, однако, он отодвинулся от Марины, чуть приоткрыл окно и закурил, но одно то, что он сам предложил поехать, значило для нее много. У ворот кладбища Женька вышел из машины, купил в ларьке белые розы и протянул Марине. Она машинально поблагодарила, отключившись от мира и настраиваясь на общение с мужем. Так было всегда – она разговаривала с мертвым Егором, словно он слышал ее и мог ответить, просто не хотел. Всех это удивляло, и только Ветка понимала подругу, говоря, что там, за чертой, тоже есть жизнь.

Дорожка, ведущая к могиле, была расчищена от снега, в оградке тоже был полный порядок – кладбищенский сторож исправно следил за этим, отрабатывая зарплату. Коваль села на скамейку, теребя в руках цветы, охрана встала по периметру, шагах в десяти, чтобы не мешать, и только Хохол стоял, облокотившись на оградку. Было тихо и морозно, нетронутый снег искрился и переливался тысячами огоньков, и на Марину, как всегда здесь, опустилось спокойствие и умиротворение. Она смотрела на черный мрамор памятника, а перед глазами стоял Малыш – живой, любимый… Только теперь она начала понимать, как неправильно жила все эти годы, как мало внимания уделяла мужу, закрутившись в вечных своих проблемах и разборках, как обижала его своей категоричностью и непримиримостью. И ни разу за все время Егор не выказал своего недовольства, не сказал ни слова по этому поводу. Он относился к ней как к капризному, взбалмошному ребенку, которого долго ждали и которому теперь позволяют все, наверное, не надо было. Марина была почти уверена, что, если бы Егор раз и навсегда категорически запретил ей что-то, она не посмела бы ослушаться. Но Малыш был слишком деликатен и не считал для себя возможным такое поведение. Если бы не она, сейчас он был бы жив…

– Ты не замерзла? – вырвал ее из раздумий Женькин голос.

– А? Нет, не замерзла, – встрепенувшись, Марина надломила стебли у роз и положила букет к подножию плиты – белое на черном… – Поедем домой.

Не оглядываясь, она пошла по дорожке к машинам, всегда уходила именно так, просто боялась: оглянется – и уже не сможет уйти. У джипа зашарила руками по карманам шубы в поисках сигарет, но не нашла, вопросительно глянула на Женьку, и тот протянул ей свою пачку. Молча покурили, не глядя друг на друга, Коваль села в машину, надвинув на глаза капюшон и вынув из сумки черные очки. Слезы появились неожиданно, потекли по щекам, оставляя дорожки. Никогда в своей прошлой жизни она столько не плакала, как в эти последние два-три года, раньше считала слезы проявлением слабости, а теперь вдруг плачет по любому поводу…

– Поплачь, моя хорошая, легче будет, – глухо проговорил Хохол, притягивая ее к себе и прижимая голову к плечу.

Марина всласть порыдала, спрятав лицо на Женькиной широкой груди, почувствовала, как понемногу отпускает. Хохол, когда хотел конечно, умел быть настоящим психологом, знал, что и как сказать, какие слова найти, чтобы вернуть ей равновесие и уверенность, и за это Марина была ему очень благодарна.

– Может, прогуляемся? – предложил он, поняв, что она пришла в норму и способна соображать.

– Давай в «Мир игрушек» заедем, – попросила Марина, вытирая глаза платком. – Хочу Егорке что-нибудь купить.

– Шопинг – лучшее лекарство? – усмехнулся Женька. – Тогда лучше в салон белья заехать, тебе там всегда кайфово.

– Не хочу в белье, хочу в игрушки.

– Да как скажешь, в игрушки так в игрушки. Юра, давай на Советскую, – постучал в перегородку Хохол, и машина свернула в переулок с центрального шоссе. – Разбалуешь парня, котенок.

– Ну и что? Пусть. Я и сама не против поиграть во что-нибудь, – призналась она шепотом, и Женька засмеялся, чмокнув ее в нос.

– Ты сама еще такой ребенок иногда, даже странно.

Они долго ходили по огромному магазину игрушек, выбирая Егорке подарок, спорили, дурачились, как дети. В конце концов остановились на большом автодроме, по которому можно было гонять множество маленьких машинок, а Марине Хохол преподнес большую черную кошку с грустной мордочкой и печальными зелеными глазами.

– На тебя похожа, правда?

– Знаешь, мне никто не дарил игрушек, – вдруг произнесла она, обнимая подарок обеими руками. – Ни в детстве, ни потом. Цветы, бриллианты, духи, шубы и даже машины были, а вот простых мягких игрушек не было.

– Ну я рад, что хоть чем-то тебя удивил, – улыбнулся Женька.

– Я ее в спальне поселю, на кровати.

– Ну вот еще! – возмутился он, открывая тяжелую дверь и выпуская Марину из магазина на улицу. – В спальне на кровати живу я, и никого больше там не будет!

Она захохотала и побежала, прижимая к себе кошку, а Хохол скроил грозную мину и погнался за ней до машины. Охрана наблюдала с недоумением – утром не разговаривали, а сейчас носятся по улице, как малолетки, да еще с игрушками в руках.

– Марина Викторовна, вам Младич звонил, – отрапортовал Сева. – Вы трубку в машине оставили, а у него какой-то разговор к вам.

– А-а, я и забыла! Из-за тебя, между прочим, я сорвала деловой обед с главным тренером! – заметила Коваль, укоризненно взглянув на Хохла.

– И я при чем? – пожал тот плечами. – Езжай, обедай.

– Уже поздно – обед должен был состояться десять дней назад! И если сейчас обиженный Младич откажется от контракта… – Марина сделала угрожающее лицо и зашипела: – Ты сам будешь тренировать мою команду! Вот как я накажу тебя!