Читать книгу - "Авантюрист - Сергей Шведов"

С точки зрения художника Лабух, конечно, прав. Но, увы, не все у нас художники и искусствоведы. И далеко не все способны с первого взгляда отличить работу фирмы Фаберже от изделия кустарной мастерской господина Лабуха. Не говоря уже о том, что у нас многие способны легко золото с бронзой перепутать. И то желтенькое, и это. Разумеется, есть специалисты, ценители, эксперты, но ведь Лабуховы поделки не на них рассчитаны. А служат только для того, чтобы глаза лохам отвести. Правда в конце концов открывается, но ловких людишек уже и след простыл.

— Итак, леди и джентльмены, мы отправляемся в путь. Сначала ты, Верочка, отвезешь нас к Наташе, а потом Чуев подскажет нам адрес Лузгина. Есть вопросы?

— У меня есть ремарка, — поднял руку Чуев. — Во-первых, я знать не знаю, где живет Лузгин, а во-вторых, я не желаю участвовать в твоих авантюрах, Феля.

— А это не мои авантюры, друг ситный, это ты сидишь у нас под подпиской о невыезде. Это тебя обвиняют в убийстве Каблукова, а не меня. И это тебе нужно найти Язона, а не мне. Задачу уяснили, Виктор Романович?

Чуев надулся. Можно подумать, что это я был виноват во всех свалившихся на его голову неприятностях. Папа папой, друг другом, но иной раз надо самому пошевелить ножками, а не ждать, пока «свобода нас встретит радостно у входа». Может и не встретить. И тогда придется значительную часть времени провести в местах, отдаленных от благ цивилизации и славящихся своими первобытными нравами. Во всяком случае, тюрьма — это не то место, где избалованный папенькин сынок будет чувствовать себя как рыба в воде. Видимо, Чуев это осознал и вторую претензию снял. Оставалась закавыка первая, и я поспешил освежить Витькину память.

— Никогда не поверю, что ты у Бегемота ни разу не был. Ведь коллеги по театру. Оба пьющие. Ты юнец, а он мудрец. Наверняка делился опытом.

— Ну делился, а что дальше, — продолжал хорохориться Чуев. — Раза два я у него был. Но с тех пор минуло лет шесть-семь. Не помню я адреса, слышишь, убей, не помню.

— Вот ведь люди! А еще называют себя интеллектуалами. Номер дома, двузначное число неспособны удержать в памяти.

— Можно подумать, что ты никогда из гостей пьяным не возвращался.

— Но ходил ты к Лузгину трезвым, или ты тогда вообще не просыхал? Ладно, поехали. В дороге разберемся. Поедем на твоей лайбе, Витя.

— А почему на моей?

— Потому что ты единственный из всей компании не пил шампанское. Ты что, хочешь, чтобы я в пьяном виде сел за руль и стал преступником?

Дело, конечно, было не в алкоголе. Просто мой «форд» уже примелькался недоброжелательно настроенным ко мне людям. А дырки в лобовом стекле и вовсе служили неопровержимой уликой, изобличающей хозяина в бурной деятельности на поприще если не криминальном, то около того. Но говорить об этом Чуеву я не стал, дабы не нервировать бывшего артиста понапрасну.

— От кого ты узнала адрес Наташи? — спросил я у Верочки, садясь на переднее сиденье рядом с Чуевым.

— От Гуся. Он случайно видел, как она выходила из этого подъезда, ну и решил, что искусствоведша там квартиру снимает.

— Адрес? — небрежно бросил через плечо Чуев.

— Улица Независимости, дом 11, подъезд третий. Номера квартиры не знаю, но можно уточнить у соседей.

— Уточни на всякий случай, в честь чьей независимости эту улицу назвали, — ехидно заметил Чуев, но Верочка, увлеченная погоней по следу, никак не отреагировала на его юмор.

Какое-то время Чуев покорно следовал указаниям Верочки, сворачивая то влево, то вправо. Потом вдруг вновь ударился в истерику:

— Это же улица Революции, я совершенно точно помню, при чем тут ваша независимость?

— Разуй глаза, Витя, — настоятельно посоветовал я ему. — И вспомни, в какой стране живешь. В России независимость от здравого смысла всегда приобретается в результате революционных преобразований. Так что смирись, гордый человек, и рули туда, куда Верочка скажет. Чего хочет женщина, того хочет Бог.

— Вот козлы, — пригляделся Чуев к табличке на фасаде нужного нам дома. — Когда они успели переименовать? Я же точно помню, что Лузгин жил на улице Революции. Да вот и он.

Из подъезда, в котором, если верить Гусеву, должна была проживать Наташа, вышел кругленький человек невысокого роста. Впрочем, вышел он, кажется, не по доброй воле, поскольку его окружало трое амбалов устрашающей наружности и явно склонных к насилию. Во всяком случае, один из них без всяких церемоний толкнул Лузгина в спину, придавая ему ускорение по направлению к уже виденному мной белому «мерседесу». В «мерседесе» Лузгина поджидал человек, в котором я, кажется, узнал Красильникова. Я говорю «кажется», поскольку довольно трудно опознать человека на таком расстоянии. А ближе подобраться к похитителям мы не рискнули, опасаясь слишком резкой реакции. Чего доброго, решительные ребята вновь открыли бы стрельбу, на этот раз более прицельную.

— Они его увозят, — заелозил Чуев. — Ну что ты сидишь, Феля, действуй.

— Прикажешь стрелять? — вежливо полюбопытствовал я.

К сожалению, ни у меня, ни, судя по всему, у Чуева не было полной уверенности, что Лузгина похищают. В конце концов, Бегемот не кричал «караул» и не пытался иным способом привлечь внимание соседей и прохожих. Может, он вполне добровольно согласился сотрудничать с Красильниковым. Не исключено, что его купили. В любом случае лезть в одиночку на банду хорошо вооруженных молодчиков я не собирался. Героическая смерть пока что не входила в мои планы.

— Рули за ними, — приказал я Чуеву. — И соблюдай дистанцию.

— Это Конь со своими братками, — сказал вдруг Лабух с заднего сиденья. — И машина эта его.

— Какой еще конь? — рассердился Чуев.

— Коняев, — уточнил Лабух. — Та еще сволочь.

С Коняевым я лично знаком не был, но слышать о нем слышал. Народная молва приписывала ему немало криминальных подвигов. Зато правоохранители в его сторону лишь скорбно вздыхали и сетовали на недостаточность улик. Пару раз они, впрочем, пытались его привлечь и оба раза оконфузились. Словом, столь предосудительное знакомство с чуть ли не главным в нашем городе отморозком характеризовало, надо признать, господина Красильникова далеко не с лучшей стороны. А еще потомок купца первой гильдии!

— За город едут, — без труда определил Лабух. — У Коня там домишко за каменным забором.

— А ты что, бывал у него?

— Коняев сейчас вполне респектабельный бизнесмен, вхожий и к мэру, и к губернатору. Я его консультировал по поводу картин. Он мнит себя коллекционером. Хотя, между нами, в сфере искусства он полный дундук.

Значит, убивать Лузгина эти люди не собирались, иначе известный многим в городе Коняев не стал бы так откровенно светиться. Надо сказать, что Лабух очень вовремя опознал коняевских братков и вычислил направление их движения. Дело в том, что из Витьки Чуева водитель, как из собачьего хвоста сито. Несколько раз, несмотря на наши понукания, он самым бездарным образом упускал «мерседес», который, к слову, абсолютно никуда не торопился и катил по городским улицам со скоростью, предписанной чайникам нашим заботливым ГИБДД. К сожалению, Чуева-младшего даже чайником назвать нельзя. В принципе я бы вообще не доверял руль людям, склонным к мечтательной меланхолии. И уж тем более не выпускал их на городские улицы в сумеречную пору. Человек родился в этом городе, прожил на его улицах всю свою жизнь и, кажется, должен бы знать его как свои пять пальцев, но не тут-то было: дважды этот олух царя небесного сворачивал не туда, а один раз едва не бросился под колеса тяжелогруженого КамАЗа. Не перехвати я в самую последнюю минуту у него руль, наше путешествие закончилось бы, едва начавшись.