Читать книгу - "Царствие костей - Стивен Галлахер"

Дети бедняков. Здесь они были всюду. На станции его окружила стайка маленьких попрошаек, бросившихся врассыпную при появлении констебля. Тернер-Смит замечал, что рост городов напоминал газообразную реакцию; в результате одни, их было меньшинство, стремительно богатели, а другие, большинство, также быстро нищали. Как следствие увеличивалось число общественных работ, будто грибы после дождя вырастали так называемые дома для бедноты, жалкие бараки, острова отчаяния, одинаково мрачные под грязно-серым небом.

Спустя некоторое время он вытащил часы и посмотрел, который час. Сэйерс обещал подойти к нему во время второго действия. Тернер-Смит отправлял записку директору театра, но ответил ему именно Сэйерс. С назначенного для встречи времени прошло уже полчаса.

Кто-то появился в кабинке. Тернер-Смит поднял глаза и увидел официанта.

— Пришел джентльмен, которого вы ждете, — сообщил он и отошел в сторону, пропуская гостя.

— Я Том Сэйерс, — сказал вошедший и сел напротив Тернер-Смита. Официант покружил над ним, но тот мотнул головой, и официант удалился.

Подождав, когда официант уйдет, гость посмотрел на полицейского.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался он.

— Я надеялся поговорить с мистером Уитлоком.

— Я его заместитель, веду все дела театра. Если я не сумею вам помочь, то скорее всего и никто не поможет.

Тернер-Смит с минуту рассматривал сидящего перед ним человека, и решил, что может с ним разговаривать как джентльмен с джентльменом. «В конце концов, у нас имеется больше оснований для взаимодействия, чем для конфликта», — подумал он.

— Взгляните вот на это, мистер Сэйерс, — произнес он и положил перед ним наклеенные на листы бумаги газетные вырезки, из которых ясно вырисовывалась связь между гастролями театра и немотивированными убийствами нищих по всему маршруту.

Собеседник пробежал глазами вырезки, поднял голову и проговорил:

— Согласен, не везде нас хорошо встречали.

— Я не об этом. Вы обратите внимание на даты, мистер Сэйерс.

Собеседник снова углубился в вырезки, потом откинулся на спинку стула с видом человека, не находившего оправдательных аргументов.

— Многозначительные совпадения.

Тернер-Смит, впервые за все время разговора получивший возможность внимательно изучить лицо гостя, вдруг спросил:

— Кстати, мистер Сэйерс, а вы, случаем, грим не носите?

Тот кинул на стол бумаги и усмехнулся:

— Ну разве что иногда.

Тернер-Смит осторожно, чтобы неловким движением не выдать своих намерений, потянулся за тростью.

— Зачем? Вы же не играете в спектаклях.

— Не играю, — улыбнулся гость. — А вы прекрасный детектив, все подмечаете. С вами не поспоришь.

Несколькими секундами позже из кабинки вышел человек и направился к выходу. Четверо коммивояжеров, увлеченно болтавших в соседней кабинке, не заметили его ухода. Один из них, отхлебнув из бокала, откинулся на спинку стула и вдруг вздрогнул, разлив по столу напиток. Его товарищи не поняли происходящего и рассмеялись. Тому же было не до смеха.

— Черт подери! — удивленно произнес он. — Меня что-то кольнуло. — Он повернулся в кресле посмотреть вниз.

Трое других окружили его и увидели, что из набитой конским волосом спинки стула торчит кончик лезвия.

— Ну, Джек, конец тебе, — сказал один из коммивояжеров, мужчина с пышными свисающими усами, делавшими его похожим на моржа. — Похоже, это коготь Железной Леди.

— К черту твою Железную Леди! — отозвался пострадавший и встал, чтобы заглянуть в соседнюю кабинку.

Там сидел седоволосый мужчина со строгим лицом, который, как они заметили, прихрамывая зашел в паб минут сорок — сорок пять назад. Сидел он спиной к ним, голова его упала на грудь. Трость его была разложена. Ножны лежали на столе, а ручка с лезвием торчала в груди. Кончик его и поранил коммивояжера.

* * *

Полтора десятка шагов понадобилось Джеймсу Каспару, чтобы пересечь аллею и скрыться в дверях театра. Молчун захлопнул за ним дверь и по извилистым узким коридорам, мало кому известным путем, провел к боковой кулисе. Следуя за ним, Каспар на ходу сбросил сюртук, шарф, отстегнул воротничок рубашки. Позже Молчун подобрал все и спрятал. Каспар отстегнул запонки, сдернул рукава. Все это тоже полетело на пол. Сделав еще пять шагов, пара оказалась у двери, за которой уже виднелась сцена. Каспар провел руками по волосам, взъерошив их, сделал в меру радостное лицо и стал похож на человека, несправедливо обвиненного в конце первого акта, но благодаря интуиции и титаническим усилиям шестидесятилетнего детектива с обвислыми щеками, в сединах и корсете, возвращающегося к жизни и вновь обретающего достоинство.

На сцене Уитлок только-только успел произнести первый монолог — длинный, на целую страницу, посвященный страдающей Луизе, настолько трогательный и многозначительный, что после него публика, как правило, вскакивала и гремела аплодисментами. Иначе и быть не могло — ведь по сюжету Луиза считала, что ее возлюбленного повесили. Он же возвращался к ней живой и невредимый, и девушка вновь расцветала.

Коверный, не видя на сцене Каспара, уже набрал воздуху, чтобы своими жизнерадостными сообщениями заполнить ожидаемую паузу, но в этот самый момент на сцену вылетел Каспар, так стремительно, словно кто-то вытолкнул его из-за боковой кулисы. Он сбросил с головы капюшон, под которым скрывался в роли таинственного нищего, мелькнувшего в окне в середине второго акта — как часть великолепного плана, сработанного детективом с целью усыпить бдительность истинного преступника и заставить его выдать себя, — и, раскинув руки, принял в свои объятия Луизу, бросившуюся к нему и павшую ему на грудь с такой силой, что Каспар пошатнулся. Оставив счастливую пару, Уитлок неторопливо выступил вперед, готовый порадовать публику новыми детективными откровениями.

Сэйерс вернулся в дальнюю часть зала, откуда ушел некоторое время назад. Он не разделял восторга свистящей и орущей толпы, на сердце его лежал камень. Причиной его уныния стал короткий разговор с Луизой в минутном перерыве между первым и вторым действиями.

Девушка торопливо подошла к нему.

— Том, — сказала она.

— Что, Луиза?

— Я хочу кое-что спросить вас.

— Пожалуйста. Для вас — что угодно.

— Как вы думаете, я могу нравиться мистеру Каспару?

Сэйерс застыл на месте, не проронив ни слова.

— Том, вы меня слышите?

— Вы всем нравитесь, Луиза, — выдавил он.

* * *

Поздним вечером, когда спектакль уже закончился, зрители разошлись и актеры покидали театр, путь им преградили полицейские. На противоположной стороне улицы стояли два фургона, возле них тоже толпилось немалое число полицейских. Они быстро окружили здание и начали отсекать любопытных. Для лучшего освещения зажгли дополнительные фонари, в здание вбежали люди с носилками и простынями. Репортер «Сэлфорд кроникл», на ходу пытаясь отделить факты от вымысла, опрашивал стоящих на тротуаре припозднившихся зрителей и зевак, ничего не видевших и не слышавших, но охотно делившихся своими фантазиями. Из сбивчивых рассказов ему удалось выяснить, что из-за какой-то женщины между кем-то произошла то ли драка, то ли дуэль, что в деле замешана шайка, орудующая на Риджентс-роуд, что в схватке в театре погибли двое, а в близлежащем пабе распоясавшиеся хулиганы устроили массовую резню. Какой-то пьяница наткнулся на нож. Матросы насмерть бились с местными. Кто-то подсказал, что шайку на Риджентс-роуд возглавляет Билл Свирепый Бык. Вскоре любовь к грошовой «желтой прессе», воображение и жажда дать интервью довели собеседников репортера до истерики.