Читать книгу - "Давай ограбим банк - Елизавета Бута"

Микки

Я не мог ее убить. Понимаете? Когда я понял, что больше не слышу звуков из подвала, решил, что ее больше нет. Это кажется мне закономерным. Постепенно все, кто составляет часть моего мира, исчезают. Они предают меня. Что бы я ни делал. В конце концов должна остаться только моя мама. В ее уютном кресле в наркологической клинике, оплачивать которую по какой-то причине обязали меня.

Спускаюсь в подвал. Она еще дышит. Еще немного, и она бы перестала бороться. Я поднимаю ее сжавшееся в позу эмбриона тело и несу наверх. В моем мире появляются звуки. Последний живой человек в моем мире. По-настоящему живой. В какой-то момент начинает казаться, что это моя сестра. Что я должен попытаться ее спасти. Ведь не требуется ничего сверхъестественного. Я просто укрываю ее и начинаю пичкать всеми лекарствами из аптечки. А у меня очень много самых разных лекарств. У нее воспалились глаза. Я знаю, какие капли нужны. Эксперименты Бонни с препаратами научили меня всем хитростям, связанным с воспаленными глазами. Их нужно промывать чаем, закапывать специальным соляным раствором и антибиотиком. Каждый раз, когда я пытаюсь закапать ей глаза, она начинает отчаянно драться.

— Прости, но я знаю, что ты сейчас сделаешь, — говорю я и придавливаю ее к дивану, чтобы она не вырывалась, рискуя повредить себе что-нибудь. Одной рукой приходится отводить ее веко вверх, оголяя воспаленные белки глаз, другой закапывать. Она привычно брыкается. Вообще-то примерно так я собаке своей глаза закапывал. Ничего сложного.

День за днем, минута за минутой я пичкаю ее лекарствами, гуглю информацию и слежу за новостями, кормлю хомяка. Когда понимаю, что начинаю вырубаться, связываю наши с Вереной руки какой-то тряпкой и засыпаю. Она ни разу не пыталась сбежать, но ведь попытается. Я должен буду знать, когда это произойдет в первый раз. Все это отвлекает. Я не замечаю того, как в моем мире вновь появляются звуки, запахи, новости. Наконец я дожидаюсь того момента, когда нужно принимать какое-то решение. Это происходит, когда Верена уже почти выздоравливает.

— Прекрати привязывать меня на ночь, — говорит она, послушно выпивая горсть лекарств.

Как объяснить, что не могу? Рано или поздно она предаст. Попытается убежать. Исчезнуть. Я должен быть готов к этому. Каждый раз, когда я привязываю ее руку к своей, я знаю, что утром в моем мире будет еще один живой человек. Последний человек. И да, возможно, я немного повредился головой. Не отрицаю. Смотрю на нее и говорю:

— Могу купить наручники.

— С оторочкой из розового меха. А потом, как в плохой комедии, мы потеряем ключи от них.

Я не могу воспринимать юмор. Осознаю, что это шутка, но не могу. Это раздражает.

— Ты считаешь, что я психопат?

Она осекается и молчит какое-то время.

— Я могу закричать, если кто-то неожиданно решит обнять меня, так что не мне судить, кто психопат, а кто нет.

— У меня для тебя подарок, — говорю я и достаю огромную коробку.

— Что за подарок? — по-детски интересуется она.

— Посмотри мне в глаза, пожалуйста, — прошу я.

Она всегда ведет себя как слепая. Смотрит куда-то в пространство перед собой и никогда не поднимает глаз. Она говорила, что не позволит никому видеть ее настоящие глаза. Лучше пусть насилуют. Я хочу стать ее последним человеком. Единственным, на кого она посмотрит. Не получается, но эта игра тоже отвлекает.

Отдаю ей коробку. Там сорок пар линз всех цветов радуги. Она хватает ее и тут же начинает распаковывать коробочку с цветной пленкой, плавающей на дне одной из баночек. Бежит в ванную и возвращается, сверкая лиловыми глазами. Такими ненастоящими, что это весело. Это напоминает то, как радовалась мама, купив что-нибудь из косметики, как радовалась Бонни новому набору красок…

Она изучает все эти баночки, в которых плавают ее новые «глаза». Я по привычке начинаю искать информацию по ограблению банка.