Читать книгу - "Странное происшествие в сезон дождей - Виктория Платова"

Кристиан поджидает жертву у входа. Жертвы всегда случайны, и на этот раз ему попалась темно-рубиновая шаль. Потом, когда все будет закончено, Кристиан сможет, если захочет, снять со стен пару ниток и унести с собой в качестве трофея. Но для начала нужно дождаться, пока жертва будет повержена. Исполосована выскочившими из стен орудиями смерти. Их острые края беспощадны, как острия ножей-серборезов. Интернет-ссылка на кошмарные в своей простоте и палаческой эффективности серборезы когда-то выбила Кристиана из колеи и долго не давала покоя, терзая воображение, — неужели сейчас удастся избавиться от них? Хотелось бы, вот только речь не о серборезах.

Совсем о другом — о фотографии Dasha.

Это ее края беспощадны. Палачески эффективны. Это они не оставят на теле жертвы ни одного живого места. Стоит только им показаться из стены (из портмоне Кристиана) — и жертве останется жить не больше минуты.

Сравнение с Dasha убьет ее.

Но Кристиан не торопится. Напротив, заманивает Анну все дальше и дальше в подземелье: своим идиотическим простодушием и мнимой покорностью.

— …Вообще-то я мечтаю стать джазовым музыкантом, — доверительно сообщил он. — Знаменитым саксофонистом. Я играю на саксофоне, да.

— И как?

— Что — как?

— Получается?

— Пока не очень. Совсем не получается. Но я стараюсь… — Впервые за вечер он сказал правду. Самую настоящую правду, гораздо более сокровенную, чем даже та, что его зовут Кристиан, что он работает курьером, что он был хорошим сыном и — до самого последнего времени — вполне надежным другом.

— Не думаю, что у тебя что-нибудь получится, — неожиданно заявила Анна.

«Стерва, — тоскливо подумал Кристиан. — Вот стерва!..» Мало того что она блефует, так еще и играет не по правилам. По неписаным правилам великовозрастных дурнушек, в которых сказано, что дурнушка должна поддерживать мужчину в любом его начинании. Быть лояльной — только так можно рассчитывать на снисходительное мужское внимание. Лояльность и понимание изо всех сил — вот тот магический кристалл… тот фильтр, густо замазанный вазелином: сквозь него мужчина начинает видеть дурнушку в ином свете. Почти красивой, ведь способность и готовность понять, поддержать и оправдать, если нужно, смягчает черты. И вносит существенные поправки в образ.

Кристиан не собирается выспрашивать у Анны, почему это она решила, что его мечта недостижима. Начать выспрашивать означало бы опосредованно признать правильность вывода. Он поступит иначе. Сделает то, что хотел; что давно нужно было сделать. И будет долго и с наслаждением смотреть, как под острыми краями фотографии Dasha расползается не только малопривлекательная плоть Анны. Но и все ее теории относительно самого Кристиана.

— Странно, но моя жена думает по-другому.

— Жена? — Анна приподняла бровь. — Так ты женат?

— Уже несколько лет, и счастливо.

— Вот как?

— Да. И моя жена — самая прекрасная женщина на свете.

— Вот как?

Как в замедленной съемке, Кристиан вынул из портмоне фотографию Dasha и положил ее перед Анной. И за секунду до этого — едва лишь он сообщил о своем счастливом браке — за фасадом лица Анны ощущались какие-то неясные подвижки. Насмешливость сменило недоумение, недоумение — плохо скрытая досада; ей не хватило доли секунды, чтобы придать чертам относительное равновесие. Именно в этот крошечный промежуток времени Кристиан и запихнул фотографию.

Эффект превзошел все ожидания.

Фасад рухнул, обдав Кристиана клубами несуществующей строительной пыли, и уже сквозь нее он увидел малоаппетитные внутренности дома по имени Анна. Отклеившиеся обои, отсыревшую штукатурку, обветшавшую мебель; хлам, который даже вещами назвать трудно. Неужели на Анну так подействовала красота другой женщины?.. Жалкая завистница, корчившая из себя царицу мира и всячески пытавшаяся унизить Кристиана, унижена сама.

Что ж, справедливое возмездие свершилось.

Но что-то мешает Кристиану сполна насладиться произведенным эффектом. Что-то подсказывает: не вовремя он воспользовался серборезом-фотокарточкой. И последствия его опрометчивого поступка могут быть самыми непредсказуемыми. А сюжет с подземельем, где он уже почувствовал себя хозяином, снова оборачивается к нему своей темной и опасной стороной. Да и Анне удалось взять себя в руки, и лицо ее обрело именно те очертания, к которым Кристиан успел привыкнуть. Почти те же, последним успокоился ходящий ходуном рот. Но, прежде чем вытянуться в безмятежную линию, он успевает исторгнуть из себя:

— Не может быть…

— Вы о чем?

— Вот черт, это бред какой-то…

— Вы о чем? — Кристиан проявляет совершенно неуместную настойчивость.

— Да нет, все в порядке. Просто подумала. Значит, это твоя жена?

— Да.

— И давно… вы женаты?

Как давно женаты Dasha и настоящий Шон? Несколько лет, которых хватило на Гану, Камбоджу и появление Лали. И если Лали сейчас года три или около того… Ну да, в четыре-пять лет вполне можно уложиться…

— Около пяти лет.

— Не скучаешь в браке?

— С ней не соскучишься.

— Это верно. С ней точно не соскучишься. — В голосе Анны звучат странные нотки, совершенно непонятно, к чему их можно отнести. На всякий случай Кристиан решает отнести их к безусловной и неоспоримой красоте Dasha.

— Но дело не в том, что она не дает скучать. А в том, что она…

— …прекрасна? — К Анне снова возвращается ее насмешливость, правда, теперь она выглядит несколько вымученной. И смотрится смешно — как пятилетняя девочка, нацепившая мамины туфли. Этого нельзя пропустить, и Кристиан позволяет себе снисходительную улыбку.

— Можно подобрать и другие слова, — говорит он. — Но это — самое точное.

— Она ведь не англичанка?

— Нет. Ни за что не угадаете…

— Почему же? Она русская.

Никто из прошлых собеседников Кристиана — всех этих грустных поблекших женщин, невинных старух и благообразных стариков — не проявлял такой проницательности. Но Кристиана это совсем не восхищает, напротив, он чувствует неприятное посасывание под ложечкой.

— Как вы догадались?

— Ничего удивительного. Я сама русская. Хотя меня принимают и за немку, и за чешку. И соотечественников я узнаю всегда.

Кристиан потрясен новым откровением Анны, и это потрясение так же неприятно, как и посасывание под ложечкой. Лучше бы Анна оставалась немкой. Или чешкой.

— Просто поразительно, — после непродолжительного молчания выдавливает из себя он.

— Просто сбивает с ног. Можно подобрать и другие слова. Но эти — самые точные. И где вы познакомились со своей русской?