Читать книгу - "Жестокие слова - Луиз Пенни"

* * *

Питер налил им всем выпивку — всем, кроме Рут, которая уже успела налить себе и уселась перед огнем посреди дивана, прихлебывая виски из стакана. Роза, переваливаясь, прошла по комнате — на нее больше никто не обращал внимания. Даже Люси, золотой ретривер Питера и Клары, почти не смотрела на Розу. Когда поэтесса в первый раз пришла со своей уткой, хозяева потребовали, чтобы утка осталась за дверью, но Роза так раскрякалась, что они были вынуждены открыть ей дверь — только тогда утка успокоилась.

— Bonjour, — раздался из прихожей знакомый низкий голос.

— Боже, неужели вы пригласили Клузо?[26]— спросила Рут, обращаясь к пустой комнате. Пустой, за исключением Розы, которая устремилась к хозяйке и встала рядом с ней.

— Очень мило, — заметила Изабель Лакост, когда они прошли из прихожей в просторную кухню.

Длинный кухонный стол был подготовлен к трапезе, на нем стояли корзиночки с нарезанными батонами, масло, кувшины с водой и бутылки с вином. Здесь пахло чесноком, розмарином и базиликом — все свежее, только что с огорода.

А в середине стола красовались поразительные букетики алтея, белой плетистой розы, клематиса, душистого горошка и ароматных розовых флоксов.

Налили еще выпивку, и гости переместились в гостиную, где переходили с одного места на другое, то пощипывая сыр, то попивая апельсиновый сок, то грызя фисташковые орешки.

В другом конце комнаты Рут допрашивала старшего инспектора:

— И вы даже не подозреваете, кто такой этот убитый?

— К сожалению, — ровным голосом ответил Гамаш. — Пока.

— А вы знаете, чем его убили?

— Non.[27]

— Есть какое-то представление о том, кто это сделал?

Гамаш отрицательно покачал головой.

— Есть какое-то представление, почему это случилось в бистро?

— Ни малейшего, — ответил Гамаш.

Рут сердито посмотрела на него:

— Хотела убедиться, что вы, как и всегда, некомпетентны. Приятно, что можно хоть в чем-то быть уверенным.

— Благодарю вас за одобрение.

Гамаш слегка поклонился Рут и направился к камину. Он взял кочергу и принялся ее изучать.

— Это кочерга, — сказала Клара, возникнув у его локтя. — Чтобы шуровать в топке.

Она улыбалась, глядя на него. Гамаш понял, что вид у него, должно быть, странный: разглядывает кусок металла, словно никогда не видел кочергу прежде. Он положил кочергу. Крови на ней не было. К его облегчению.

— Я слышал, что через несколько месяцев у вас будет выставка. — Он повернулся к Кларе с улыбкой на губах. — Вероятно, это будет захватывающее зрелище.

— Ну, если вас захватывает, когда к вашему носу подносят сверло бормашины, то да.

— Так плохо?

— О, вы же понимаете. Это пытка.

— Вы закончили все картины?

— Они все готовы. Дерьмо, конечно, но, по крайней мере, они закончены. Обсудить, как их развешивать в галерее, приедет сам Дени Фортен. У меня в голове уже выстроился определенный порядок. Если он не согласится, у меня есть план. Я начну плакать.

Гамаш рассмеялся:

— Именно так я стал старшим инспектором.

— Я же тебе говорила, — прошипела Рут, обращаясь к Розе.

— Ваша живопись великолепна, Клара. И вам это известно, — сказал Гамаш, уводя Клару в сторону.

— Откуда вы знаете? Вы видели только одну вещь. Может быть, другие — полный провал. Не знаю, не ошиблась ли я, подбирая краски по номерам.

Гамаш скорчил шутливую гримасу.

— Хотите их увидеть? — спросила Клара.

— Очень.

— Отлично. Давайте после обеда. Так у вас будет около часа, чтобы попрактиковаться говорить: «Боже мой, Клара, ничего лучше этого в истории живописи не было!»

— Толкаете меня на подхалимство? — улыбнулся Гамаш. — Именно так я и стал инспектором.

— Вы настоящий человек эпохи Просвещения.

— Я смотрю, у вас это тоже неплохо получается.

— Merci. Кстати, о вашей работе: вы так и не знаете, кто этот убитый? — Она понизила голос: — Вы сказали Рут, что не знаете. Но так ли это на самом деле?

— Думаете, я стал бы ей лгать? — спросил Гамаш. Впрочем, почему бы и нет, ведь все остальные лгут. — Вы хотите узнать, насколько близко мы подошли к раскрытию преступления?

Клара кивнула.

— Трудно сказать. У нас есть некоторые наводки, некоторые идеи. Наша задача осложняется тем, что мы не знаем, кем был убитый.

— А что, если так и не узнаете?

Гамаш посмотрел на Клару. Послышалось ли ему, или в ее голосе действительно прозвучала какая-то нотка? Недостаточно хорошо скрытое желание, чтобы они никогда не выяснили, кем был убитый?

— Это затрудняет нашу работу, — согласился он, — однако не делает ее невыполнимой.

В его голосе, звучавшем до этого расслабленно, появилась жесткость. Он хотел, чтобы Клара знала: так или иначе, но они раскроют это преступление.

— Вы были вчера в бистро?

— Нет, мы ездили с Мирной на ярмарку. Обед там был ужасный — картошка фри, бургеры, сахарная вата. Покатались немного на лошадях, посмотрели выступление местных талантов и вернулись сюда. Мирна, наверное, потом пошла в бистро, но мы устали.

— Мы знаем, что убитый не из местных. Он чужак. Вы не видели в деревне посторонних?

— Появляются тут туристы с рюкзаками, велосипедисты, — задумчиво сказала Клара, прихлебывая красное вино. — Но большинство из них моложе. Насколько я понимаю, убитый был довольно пожилым человеком.

Гамаш не сказал ей о том, что сообщила ему сегодня утром коронер.

— Рор Парра поведал агенту Лакост, что видел кого-то этим летом — человек скрывался в лесу. Вы что-нибудь об этом знаете? — Он внимательно посмотрел на нее.

— Скрывался? Это звучит как-то мелодраматично, верно? Нет, ни я, ни Питер никого не видели. Он бы мне сказал, случись что-то такое. Мы проводим много времени в своем саду. Если бы кто-то появился, мы бы увидели.

Она махнула в сторону заднего двора, сейчас погруженного в темноту, но Гамаш знал, что он большой и уходит слегка под уклон к реке Белла-Белле.

— Мистер Парра видел его не там, — возразил Гамаш. — Он видел его там. — Он показал в сторону старого дома Хадли на холме.

Они взяли свои стаканы и вышли на веранду. На Гамаше были брюки из шерстяной ткани, рубашка, пиджак, галстук. На Кларе — свитер, очень кстати. В начале сентября ночи становились длиннее и холоднее. Во всех домах деревни горел свет. Даже в доме на холме.