Читать книгу - "Эхо разрушенных судеб... - Юлия Иванина"

Отставив в сторону чашку с чаем, Романчук зашёлся новым приступом смеха, даже скулы заболели. У бабули талант рассказывать смешные истории был от Бога.

Вера Степановна перевернула страницу альбома и замерла. Как и Егор. Смех в ту же секунду застрял где-то в горле. Оба не могли сказать ни слова. Как и оторвать взгляда от фотокарточки. С неё улыбалась молодая хорошенькая девушка – милое личико, с очаровательными ямочками на обеих щеках, голубые хрустальные глаза, светлые волнистые волосы, немного длинноватый прямой нос. Юная и симпатичная, ещё не знающая каким может быть гнилым и жестоким мир.

-Маруся, - прошептал Егор, невесомо проводя пальцами по контуру лица девушки, - у нас дома почти не было её фотографий. Да и говорили о ней очень редко, можно сказать, что никогда. Пару раз слышал, как мама плакала перед иконами и просила её вернуться.

-Надюше было тяжело без неё, - ответила бабушка, - она так и умерла в тоске и неведенье, что с ней. Эта тоска и свела её в могилу так рано. Тяжело так жить. Только благодаря тебе, она продержалась так долго после побега Маши. Если бы не ты, то раньше ушла. А так дождалась, пока ты…

Последнее предложение бабушка не закончила – слёзы помешали. Её худенькие слабые плечи задрожали от рыданий. Её тоска и боль, были ничуть не меньше, чем у Егора, ведь она потеряла свою дочь. Без раздумий мужчина, крепко обнял бабушку, сильно зажмуривая щипавшие глаза. Сколько они так просидели, он так и не понял, отпустил бабулю только, когда она успокоилась и потянулась за носовым платочком. Почему-то сейчас в голове Егора мелькнула мысль о том, что почти сутки назад он уже успокаивал плачущую женщину, только тогда ему самому не хотелось плакать. Тряхнув головой, он снова обратил внимание на фото сестры.

-Расскажи о ней, ба… - попросил он Веру Степановну.

Женщина тяжело вздохнула и вытерла платочком остатки слёз. Сердце Егора дрогнуло от нежности и любви к бабушке. Она была ещё одной причиной его переезда. Ведь у него не так много осталось родных людей на этом свете. Найдя бабушкину маленькую сухую ладошку, мужчина осторожно сжал её.

-Машенька – наша первая внучка. Дед твой любил её больше всех на свете. Нет, ты не думай, он всех вас обожал. Просто с Марусей у него была особенная связь. Они жить друг без друга не могли. Даже когда она подросла, всё вдвоём о чём-то шептались, да на рыбалку вместе ходили. Она ему все секреты доверяла. Поэтому сердечко и подвело его, когда беда с ней случилась. А когда она пропала, он совсем сдал, и двух лет не протянул после. Она была такая хорошенькая – добрая, милая, послушная, домашняя… У неё были такие грандиозные планы на будущее… Она мечтала стать архитектором. А потом всё рухнуло, - Вера Степановна прерывисто вздохнула и снова утерла слезу платочком, - с того дня и до её исчезновения, от нашей Маруси осталась только тень.

В комнате на несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая только размеренным тиканьем настенных часов. У Егора в голове билась только одна мысль – он знает правду. Только рассказать её пока никому не мог. Потому что просто не знал как. Интересно, как отец столько лет прожил с грузом этой тайны? Почему скрыл всё от матери? Возможно, знай она всё, что произошло, не ушла бы так рано. Может время немного притупила бы всю боль, и она смогла жить дальше? Столько вопросов, и не единого ответа. Только сплошные «Возможно» и «Может быть»… Но он знает одно, как только он распутает весь этот клубок лжи, он обязательно расскажет всем правду, пускай горькую и болезненную, но всё же правду.

-А знаешь, Егорка, что я только что вспомнила? – встрепенулась вдруг бабушка, поворачиваясь к внуку, - После смерти твоего дедушки, в его вещах я нашла коробку с тетрадями и книгами. Это были Марусины школьные тетради, её блокноты с детскими рисунками и тому подобное. Я не стала всё разбирать и смотреть и родителям твоим ничего не сказала, уж слишком тяжело всё это было вспоминать, не хотела тревожить их ещё больше. У самой душа едва не разорвалась…

На этих словах сердце у Егора замерло, он едва мог дышать от волнения. За всю свою жизнь, он никогда не видел вещей принадлежащих сестре. А бабушка тем временем продолжала:

-Твой дед ходил в ваш дом, после вашего переезда, частенько сидел в Марусиной комнате. Видимо тогда и принёс он эту коробку. Скорее всего, родители твои забыли её в спешке. Если хочешь, могу отдать её тебе.

Романчук с трудом сглотнул и взъерошил свои светлые волосы, стараясь унять дрожь в руках и хоть немного успокоиться.

-Ба, дай её мне, пожалуйста, - попросил, наконец, он, - я очень хочу, чтобы у меня хоть что-то было в память о Марусе.

Вера Степановна посмотрела на внука долгим взглядом, после чего тяжело вздохнула и встала с дивана, направляясь в свою комнату.

-Помоги мне, Егорка, а то коробка большая.

Без промедлений мужчина вскочил с дивана и направился следом за бабушкой. Егор любил бывать у неё в комнате, это напоминало ему о детстве, проведённом здесь и о бабушкином старом доме. У Тёти Зины Вера Степановна жила всего семь лет, когда самой стало тяжело справляться с домашними делами. За то время, что он здесь не был, почти ничего не поменялось, только теперь слева вместо кровати стоял новый диван, и на противоположной стене висел большой тонкий телевизор. А всё остальное было, как и раньше: над диваном висел всё тот же кофейно-бежевый ковёр, с замысловатым узором, на окнах те же светло-коричневые шторы, справа от двери советский сервант, с красивой праздничной посудой внутри и тяжёлый деревянный сундук с плоской крышкой у окна, служивший чем-то вроде письменного стола. Все эти предметы мебели и интерьера были привезены из старого дома, бабуля наотрез отказалась всё это выбросить. В комнате даже пахло так же, как в их с дедом жилище – сушёным чабрецом и молоком с мёдом. Романчук никак не мог объяснить наличие этого запаха сейчас, ведь насколько он знал здесь бабушка не сушила никакие травы, да и молока с мёдом поблизости не наблюдалось.

Бабушка не спеша подошла к старому сундуку, выкрашенному голубой краской, сняла с его крышки какое-то растение