Читать книгу - "Пропавшие души - Ава Рид"

Мама. Отлично.

Смотрю на часы на мониторе – нет и половины шестого. По крайней мере, здесь, в Финиксе.

– Состояние Митча более чем удовлетворительное. Он в надежных руках, – пытаюсь говорить достаточно громко, чтобы она услышала. Митч не двигается, но от волнения меня бросает в пот. Если сейчас он откроет глаза, увидит заспанную Сьерру, которая сидит у его кровати и разговаривает по телефону с его мамой.

– Gracias, – произносит она с благодарностью.

Мой отец из Мексики, но я совсем не говорю по-испански. Знаю лишь несколько слов и, честно говоря, никогда не думала выучить больше. Во-первых, потому что мы с отцом не общаемся – он не хочет, чтобы мы с мамой были в его жизни, во-вторых, мама запретила даже упоминать о нем и порвала испанский словарь, который я купила, когда училась в средней школе. Как бы то ни было, сейчас жалею, что не разговариваю по-испански. Внезапно я осознала, что всю жизнь отрицала часть себя. Кроме того, мне жаль, что не могу ответить по-испански и утешить маму Митча.

– Значит, вы коллега моего сына? – переспрашивает она.

– Да.

– Как вас зовут? Вы хорошо знаете Митча?

Что, скажите на милость, на это ответить? Если назвать свое имя, Митч узнает, что я была здесь…

Торопливо провожу рукой по лбу, убирая прядь волос под капюшон, и проклинаю себя на чем свет стоит. Заснуть у его кровати – как такое вообще возможно!

– Я начинающий кардиохирург. Поэтому мы с Митчем и знаем друг друга, – отвечаю честно, проигнорировав первый вопрос.

Впрочем, ее, похоже, мое имя мало интересует. Она продолжает:

– Мне рассказали, что произошло. – Слышу, как она делает глубокий вдох, и понимаю, сколько сил ей требуется, чтобы вести этот разговор. – Вы там были?

Я хочу отключиться. С такой силой сжимаю телефон, что становится больно. Не желаю об этом думать. Почему она не может перезвонить? Почему спрашивает об этом? Я не собираюсь грубить или лгать, но не могу рассказывать о случившемся, о том, как моя жизнь превратилась в хаос.

– Да. Я там была, – шепчу сдавленно, не успев остановить сорвавшиеся с губ слова. В горле стоит ком, глаза предательски щиплет, как прошлой ночью. – Я там была, – повторяю, тяжело сглотнув. – Я нашла его.

Зажимаю рот рукой. Я не собиралась этого говорить. Что со мной не так?! Мой голос такой тихий, что слова едва можно расслышать.

– Спасибо, что заботитесь о нем. – Женщина снова начинает рыдать. Я закрываю глаза и пытаюсь думать о чем-то другом, чтобы не последовать ее примеру.

Я сижу, слушая всхлипы на другом конце линии. Наконец мама Митча берет себя в руки. Вздохнув, она дрожащим голосом произносит:

– Спасибо. Я перезвоню позже. Не хочу задерживать вас. Всего доброго.

– И вам, – отвечаю я и отключаюсь.

Взяв сумку, как можно тише выхожу из палаты. Опускаю низко голову, надеясь, что меня никто не увидит, а если увидит, то не узнает. Ноги несут меня подальше от Митча, от отделения интенсивной терапии. Думала, что с каждым шагом мне будет становиться легче, но этого не происходит. Мне так же плохо и больно. Я все еще слышу плач мамы Митча и вижу его лежащим на больничной койке.

Не замечаю, как оказываюсь на улице. Светит солнце. В сентябре не так жарко, как в июле, но все же довольно тепло. Даже ранним утром. Я не против. Люблю жару. Жару и солнце. Пустынную пыль и отсутствие дождя. Люблю этот город.

Вибрация телефона прерывает мои мысли.

«Смена начинается в двенадцать, но в одиннадцать у нас обход. Как насчет завтрака вместе?»

Лора не подозревает, что ее предложение спасает меня, ведь я понятия не имею, как убить время, оставшееся до начала дежурства.

«Давай. Тогда и расскажешь, почему так рано не спишь. Где встретимся?» – пишу я и улыбаюсь, получив в ответ сообщение с адресом одного из лучших кафе в Финиксе, где подают вкуснейшие блинчики. К тому же оно недалеко. Что ж, день начался не лучшим образом, но возможно, его еще можно спасти.

Глава 9. Митч

Проснувшись ночью и увидев сидящую у моей кровати Сьерру, я подумал, что она мне снится или мерещится, и снова уснул. Но теперь понимаю, что это был не сон.

Сьерра приходила сюда. Минуту назад она выбежала из палаты так, словно за ней черти гнались. Она не шумела – напротив, двигалась как можно тише. Но, услышав, как распахнулась дверь, я осторожно приоткрыл глаза и увидел, как Сьерра проскользнула в образовавшуюся щель.

Я улыбаюсь при мысли, что Сьерра просидела со мной всю ночь. И явно не хотела, чтобы я узнал об этом. Улыбаюсь еще шире. Ее план сработал бы, не зазвони телефон так громко – с тех пор, как меня перевели из операционной, мне постоянно хочется спать. Такое чувство, словно меня привязали к квадроциклу и протащили по пустыне Аризоны.

Тру лицо здоровой рукой, при каждом движении вздрагивая от боли. Потом осторожно беру пульт управления от кровати и поднимаю изголовье, чтобы сесть. Дотянувшись до телефона, звоню маме, которая только что разговаривала с Сьеррой. В голове не укладывается… Почему она ответила? Однако с тем же успехом я мог бы спросить себя, почему притворялся спящим, хотя давно проснулся и все слышал. Хорошо, почти все. Был момент, когда Сьерра говорила так тихо, что я не разобрал ни слова.

– До чего же она миленькая, когда проснется, – бормочу я, слушая гудки.

– ¿Sí?

– Hola, mamá.

– Митч? – с облегчением вздыхает мама. – ¡Corazón mío! – всхлипывает она, и у меня щемит сердце.

Я ненавижу огорчать ее.

– Lo siento, mamá. Perdóname, – выдавливаю я и, не сдержавшись, тоже начинаю плакать, потому что устал и потому что на другом конце линии не кто-нибудь, а моя мама, и она слишком далеко, чтобы я мог обнять ее. Мама научила меня, что плакать – это нормально. «Llorar limpia el alma, – всегда говорила она. – Плач очищает душу». Что бы кто ни говорил, а это не умаляет мужественности мужчин.

– ¡No manches!

– Я серьезно, claro? Извини. Мне очень жаль. – Мой голос звучит хрипло и взволнованно.

– ¡Ya! Знаю, знаю. Но за что ты извиняешься? Это был несчастный случай.

– Я в порядке.

– ¡Mitch Emiliano José Rivera! No me lo creo. Тебя прооперировали. Мне сказали, что у тебя… quemaduras. Ожоги, да? Я