Читать книгу - "Ночи темной луны - Сергей Пономаренко"

Замечено, что в большинстве случаев гениальные люди подвержены острым психическим недугам. В этом длинном ряду музыкант-виртуоз Паганини, легендарная Жанна д’Арк, жестокий политический деятель царь Иван Грозный, теософ-мистик Сведенборг и многие другие. Прослеживается связь — гениальность и психические заболевания, в основном истерия, но, конечно, не взаимообразно, так как не каждый истерик — гений. Но мы вновь отвлеклись.

Для того чтобы узнать причину возникновения тревожащих вас голосов, необходимо исследовать ваше предсознание и подсознание. Мы будем использовать старый, испытанный метод — «разговор вдвоем». Правда, созвучно с названием популярного в прошлом дуэта «Modern Talking», по-русски «Современный разговор»? Потеребим вашу память и, конечно, проанализируем сновидения. Дорогуша, вы так прекрасно улыбаетесь, что сердце старика может не выдержать и дрогнуть! Но продолжим!

Вы никогда не увидите сновидения после тяжелой работы, во время короткого сна, а только когда организм отдохнул и хочет с вами «поговорить». Поэтому сон и сновидение разные вещи. Сновидение — это инструмент, которым наш организм в виде символов-образов сигнализирует человеку о своих заключениях о физическом и психическом состоянии, дает бесстрастную, практически механическую оценку ситуаций, в которые вы вовлечены. Поэтому мы с вами должны научиться толковать сны. Не смейтесь, это очень серьезно.

Толкование — это очень индивидуально и невозможно без самого сновидящего. У вас, конечно, возникает вопрос — почему? А потому что ключ к сну находится у самого сновидящего, а символы для разных людей имеют различное значение. Для того чтобы извлечь ключик, мы воспользуемся ассоциативным методом. Суть его я вам расскажу на следующем занятии. А теперь слушайте домашнее задание.

Вечером, чтобы сон был лучше, примите горячую ванну, выпейте горячего чая с медом, удобно устройтесь в постели и постарайтесь мысленно погрузиться в свое далекое прошлое, как можно дальше, начиная с того момента, как вы себя осознали. А утром запишите свои воспоминания, и если что приснилось, то и сновидение. Спасибо за компанию и до завтра! Сегодня никаких вопросов, готовьте их на завтра. Милочка, попросите зайти сестричку из приемной. Заранее благодарю! Прощайте!

Передаю просьбу врача медсестре, и она входит в кабинет, неплотно прикрыв за собой дверь. В приемной никого нет, и щель в дверном проеме притягивает меня, словно магнит. Мне очень стыдно. Краснею, потею и трясусь от страха, что кто-нибудь может меня обнаружить за столь унизительным занятием, и все же подхожу ближе, чтобы лучше слышать, о чем они будут говорить.

— Машуня, как тебе это удается, что вначале входит твой бюст, а потом ты? Ха-ха! — Слышен довольный смех психотерапевта. — Не злись, а гордись — девяносто процентов женщин зеленеют от зависти, увидев тебя, а мужчины впадают в полуобморочное состояние, близкое к трансу.

Медсестра что-то тихо, но резко ему отвечает. Вновь слышу хорошо поставленный голос психотерапевта, в нем улавливается насмешка.

— Так почему он не женится на тебе? И я тебе отвечу: ты сама виновата! Вместо того чтобы поддерживать его в романтичном полуобморочном состоянии до загса, ты сугубо практическими вопросами возвращаешь ему сознание. Ладно, садись и записывай в историю болезни: Лутошенко Лариса Евгеньевна, тридцать четыре года, домашний адрес — улица Туполева, 13/9, квартира 34. Предварительный диагноз — подозрение на синдром Кандинского — Клерамбо^[4]. В двенадцатилетнем возрасте по неустановленным причинам имела место частичная амнезия. Семь месяцев тому назад предприняла попытку суицида, приняв большую дозу снотворного из-за слуховых галлюцинаций. Хм, Дашкова! Придумала себе фамилию!

Медсестра вновь что-то неразборчиво и тихо произнесла.

— Это не тебе, Машуня, а своим склеротически-параноидальным мыслям! Кстати, Машуня, сегодня требуется твое сексуально-хирургическое вмешательство в мою одиноко-разведенную жизнь. Шампанское и романтический ужин гарантирую.

Судя по интонации медсестры, ее ответ отрицательный.

— Занята вечером, обещала приготовить ему ужин? — Тон милого старичка теперь требовательный и даже приказной. — У тебя ненормированный рабочий день, так что будь добра, найди причину освободиться, ведь не так часто прошу скрасить мне вечерок. От голода он не умрет.

Медсестра вновь что-то тихо сказала.

— Ты подумаешь? Молодец, иди и думай только об этом. Тебе не напоминаю, знаю — помнишь, что я люблю по старинке, вдвоем, а виртуально-одинокие мастурбированные вечера у телевизора не признаю. Машуня, любовь моя последняя, иди приглашай следующего тоскующего невротика. Пока никого нет? Ты это верно подметила, что пока. В наше время стрессов имеется клондайк психических отклонений.

Задыхаясь из-за сдерживаемого дыхания, выскакиваю из кабинета, в дверях чуть не сбиваю низенького полного мужчину. Краснею, потею от смущения, бормочу извинения и бегу по длинному коридору, внося сумятицу в размеренный ритм клиники. Болезнь, лечение и выздоровление не любят спешки, и люди, сюда пришедшие, не удивляются длинным очередям перед кабинетами специалистов, безропотно их выстаивают, хотя в повседневной жизни очереди уже стали анахронизмом.

Я бегу, не в силах остановиться, не зная, куда, зачем и почему, пока прохладный воздух на улице не приводит меня в чувство. У меня есть только одна дорога — домой, в мою крепость. Это моя защита, моя тюрьма.