Читать книгу - "Информатор - Курт Айхенвальд"

– Брайан, так дела не делаются, – сказал Мучник. – Не знаю, в какой суд они собираются подавать иск, но если подадут, то аннулировать его никто не имеет права. Все должно идти своим чередом. А на это нужно время.

– Но это же чушь! – кипятился Шепард.

– Брайан, не волнуйся, – сказал Херндон. – Это действительно чушь. Это же Уайтекер! Никто ему не поверит.

Но Шепарда это не успокоило.

– Я так и знал! – горько бросил он. – Я говорил, что нельзя обвинять его в фиксировании цен.

Через два дня «Форчун» разослал пресс-релиз с копией своей последней статьи, озаглавленной «ПРЕДАТЕЛЬСТВО». Как и первая публикация, статья основывалась на интервью Уайтекера, но теперь ее сюжет был иным.{405}

«Осведомитель сделал крутой разворот и обрушился с обвинениями на ФБР,

– гласила статья. –

Уайтекер утверждает, что один из агентов приказывал ему уничтожать вещественные доказательства, не позволял обратиться к адвокатам и врачам и чуть не довел до самоубийства. По словам Уайтекера, его обвинения и на этот раз подтверждаются аудиозаписями».

Затем приводилось заявление Уайтекера о том, что Шепард приказал ему избавиться от записей, характеризующих АДМ с положительной стороны. Уайтекеру это не понравилось, и он стал незаметно записывать агента на диктофон, когда слышал подобные требования.

«Я начал осознавать, что ФБР, по сути, почти ничем отличается от АДМ,

– цитировала статья Уайтекера. –

Они используют такие же нечестные методы. А я оказался между двумя жерновами».

Выдержек из аудиозаписей статья не приводила, но утверждала, что они, по заявлениям источника, существуют, хотя хранятся не у Уайтекера.

Журнал предупреждал читателей, что к заявлениям Уайтекера следует относиться с осторожностью, так как они противоречат всему, что он говорил о Шепарде прежде. Но Уайтекер, писал автор статьи, давно разочаровался в агенте и из-за этого испытывал мучения. В июле 1995 года он послал письмо Джиму Эпстайну, где делился с ним своими тревогами. В интервью Уайтекер сообщал, что Эпстайн убедил его не выступать против ФБР. Но он больше не может молчать.

В тот же день копию статьи прислали факсом мне на дом. Я освещал эту необычайную историю с АДМ на страницах «Нью-Йорк таймс» с осени 1995 года, и ее причудливые зигзаги были мне знакомы. Я видел, что статья верно излагает все претензии, выдвигавшиеся Уайтекером в последнее время. Он уже несколько недель развивал передо мной легенду о коррумпированности ФБР. В подтверждение своих слов он передал мне два документа: письмо к Эпстайну, которое цитировалось в статье, и письмо за подписью его психиатра. Оба письма, сказал Уайтекер, свидетельствуют о том, что он уже в 1995 году говорил о коррумпированности ФБР.{406}

Уайтекер дал мне прослушать и запись, которая, по его словам, доказывала, что Шепард приказывал ему уничтожить вещественные доказательства. На пленке действительно были слышны голоса Уайтекера и Шепарда, но разобрать их слова было трудно. Уайтекер дал мне распечатанный текст беседы, однако сделать для меня копию записи отказался.

Прочитав в воскресенье статью в «Форчун», я позвонил Уайтекеру.

– Марк, мне надо срочно поговорить с вами. Я к вам приеду.

– О чем поговорить? – спросил он с подозрением.

– Ну а вы как думаете? О статье в «Форчун», разумеется.

Помолчав, Уайтекер согласился встретиться со мной в Северной Каролине. Он понимал, что, если речь идет о сенсационном материале, репортер не может усидеть спокойно. Я попросил его привести с собой Джинджер, потому что она тоже упоминалась в статье. Он согласился.

В следующий вечер я встретился с Марком и Джинджер в офисе компании «Биомар» в Чейпл-Хилле. Меня проводили в переговорную. Я сел за стол. Марк и Джинджер уселись друг против друга. Марк выжидательно посмотрел на меня. Он не знал, с чем я пришел.

– Марк, прежде чем задавать вопросы, я хочу кое-что сказать вам, – начал я.

– Ладно.

– Всем, кто имел с вами дело в последние четыре года, было от вас что-нибудь нужно. Агентам ФБР нужна помощь в расследовании. Прокурорам нужны улики против обвиняемых. Репортерам нужна информация для статьи.

Уайтекер молча смотрел на меня, не понимая, к чему я веду.

– А я приехал сегодня к вам не потому, что мне что-то нужно от вас, а потому, что я беспокоюсь за вас.

Уайтекер заморгал.

– Вы о чем?

Я вытащил из портфеля папку из манильской бумаги.

– Это документы, которые вы дали мне. Я прочитал их очень внимательно.

– Хорошо, – кивнул он.

Я положил перед ним всю пачку.

– Это не настоящие документы. Это подделки.

В комнате повисло молчание.

Эти поддельные документы не давали мне покоя уже несколько недель. Обвинения Уайтекера в адрес Шепарда были ложью. Трудноразличимая аудиозапись, которую он дал мне прослушать, тоже была подделкой. Голос, несомненно, принадлежал Шепарду, но фоновые помехи, менявшие тембр в зависимости от того, кто говорил, наводили на мысль, что пленка, скорее всего, склеена из нескольких обрезков.

Сначала я не придал значения тому, что Уайтекер ввел в заблуждение корреспондента. Но затем до меня дошли слухи, что «Форчун» собирается опубликовать обвинения против Шепарда. Мои редакторы придерживались мнения (с которым я соглашался), что мы не можем предупредить «Форчун» о том, что заявлениям Уайтекера нельзя доверять, потому что, во-первых, у журнала могли быть и другие материалы, поддерживавшие эти заявления, а во-вторых, редакция, возможно, и не собиралась публиковать статью.

К тому времени я уже знал, что у Уайтекера диагностировали биполярное расстройство, и посоветовался с несколькими психиатрами. Изложив им всю историю, я спросил, что, по их мнению, произойдет, если «Нью-Йорк таймс» разоблачит подделки после публикации статьи в «Форчун». Большинство врачей считали, что вероятность второй попытки самоубийства будет очень велика. Ситуация казалась безвыходной. Приходилось выбирать: смириться с тем, что карьера агента будет загублена, или подтолкнуть свидетеля к самоубийству. Я обратился еще к одному психиатру, и он предложил третий путь, которому я и последовал: поговорить с Уайтекером начистоту.

Прежде всего я достал письмо, которое было якобы написано доктором Миллером в 1995 году и рассматривало обвинения, выдвинутые Уайтекером против Шепарда. По замыслу Уайтекера, письмо должно было доказать, что он не выдумал все это после того, как его обвинили вместе с другими в фиксировании цен.

Рядом с этим письмом я положил другое, подлинное письмо доктора Миллера, и указал Уайтекеру на кардинальные различия между ними. Разными были и машинописный шрифт, и формат листа. Письмо 1995 года было адресовано «Доктору Марку Уайтекеру» и начиналось с обращения «Дорогой Марк», тогда как второе адресовалось «Марку Уайтекеру», а обращением служило «Дорогой мистер Уайтекер».