Читать книгу - "На повестке дня - Икар - Роберт Ладлэм"

— Милош, так звали блондина, хотел, чтобы ты взглянул на фотографии в люксе Ардис Ванвландерен. Мы сейчас идем туда. Он сказал, что на фотографиях вместе с Ардис какой-то тип из Саудовской Аравии, и ты, вполне возможно, узнаешь его. Что-то там связано с миллионами, побегом из тюрьмы... Люкс опечатан. Никто не имеет права туда войти.

— Хорошо, пойдем.

Они сели в лифт, спустились на третий этаж. Возле дверей апартаментов Ардис Ванвландерен дежурили двое вооруженных полицейских в чине офицеров. Они кивнули. Тот, что стоял у дверей слева, вставил ключ в замок и открыл дверь.

— Большая честь поздороваться с вами, конгрессмен, — сказал офицер справа, протягивая руку.

— Рад с вами познакомиться, — сказал Кендрик, отвечая на рукопожатие и входя внутрь.

— Ну, каково чувствовать себя знаменитостью? — спросила Калейла, закрывая дверь.

— Так себе! — ответил Эван. Они пересекли фойе и по мраморным ступеням спустились в гостиную. — Где эти фотографии?

— Он не успел сказать ничего конкретного, крикнул, что в кабинете и что снимки сделаны в Лозанне и Амстердаме.

— Тогда туда, — сказал Кендрик, видя зажженную настольную лампу в комнате слева. — Пойдем.

Они вошли в кабинет. Эван сразу включил вторую настольную лампу, свет от которой упал на фотографии, развешанные по стенам.

— Что ж, начнем, пожалуй, — сказала Калейла.

— Только, пожалуйста, без суеты, — заметил Кендрик. — Это Европа, — сказал он, кивнув на стену справа от двери. — Это Лозанна, — добавил он. — Это Ардис и... Нет, этого не может быть!

— Чего не может быть?

— Минутку. — Эван смотрел на увеличенную фотографию в рамке, где лица проглядывались более отчетливо. — Это парк «Прекрасные берега». С ума сойти! Это он...

— Кто?

— Абдель Хаменди. Я встречал его много лет назад в Эр-Рияде. Он был министром у Саудов, пока не обнаружилось, что он работает на самого себя, делая миллионы на фальшивых авизо и поддельных контрактах. Говорят, он построил себе замок даже в Альпах, где-то возле Дивона, и занялся брокерством. Будто бы торгует оружием. Я даже слышал, что он могущественный торговец оружием в мире.

— Ардис Ванвландерен упоминала Дивон. Это записано на пленке. Правда, она сказала об этом невнятно, но теперь это обретает смысл.

Эван отступил назад и взглянул на Калейлу:

— Наш европеец не ошибся. Он не помнил подробностей, но предчувствия не обманули его. Этот Хаменди — государство в государстве. — Кендрик вдруг, нахмурился. — Неужели все это связано с Боллингером?

— Милош заметил, что вокруг него сплотились самые мощные политические спонсоры в стране.

— Да, они, конечно, сила... В определенном смысле.

— Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. Муж Ардис Ванвландерен был одним из тех, кто финансировал террористов. Собственно, нападения на твои оба дома были совершены с его ведома.

— Уму непостижимо! — взорвался Эван. — Но почему? Я что, ему дорогу перешел?

— Он хотел уничтожить тебя. Действовал в одиночку. Вот почему его жену убили. Все твои противники боятся тебя, поэтому решили оборвать все связи с Ванвландеренами. На следующей неделе начинается общенациональная кампания по внесению тебя в список кандидатов по выборам президента и вице-президента.

— Это кто же все организовал? Люди этого блондина?

— Да. И окружение Боллингера не в силах вынести это. Они полагают, что ты сведешь их влияние к нулю, потеснишь их, если угодно.

— Это мягко сказано, — заметил Эван. — Я не потесню их, я собираюсь вырвать их с корнем. Кипр, Фэрфакс, Меса-Верде... Подонки! Кто они? У тебя есть перечень их имен и фамилий?

— Можно составить длиннющий список, но мы не знаем, кто втянут в это, а кто нет.

— Давай узнаем!

— Каким образом?

— Я проникну в лагерь Боллингера, и они увидят другого конгрессмена Кендрика — того, кого можно купить.

* * *

Митчелл Джарвис Пейтон сидел за письменным столом в своем кабинете в Лэнгли и смотрел в окно. Было столько тем для размышления, что он совсем упустил из виду, что на носу Рождество. Собственно, он никогда не жалел, что у него такая беспокойная жизнь, но Рождество всегда выбивало его из колеи.

У него были две замужних сестры и целый набор племянников и племянниц, которым он посылал подарки, удачно купленные его секретаршей, работающей у него много лет. Но у него никогда не возникало желания встречать с ними этот праздник. Им просто не о чем было говорить. Племянники и племянницы — взрослые люди — были одержимы погоней за безбедной жизнью. Уж лучше остаться одному. Может быть, поэтому он тяготел к своей названой племяннице Адриенне Рашад. Надо бы привыкнуть называть ее Калейла, размышлял он. Она часть его мира. Очень важная часть. На мгновение Пейтону захотелось оказаться в Каире. Вернее, ему вспомнилось, как Рашады всегда настаивали, чтобы он пожаловал к ним на рождественский обед, который довершали нарядно украшенная елка и рождественские песнопения. «Право, Эм-Джей! — воскликнула бы жена Рашада. — Ты помнишь, что я из Калифорнии?»

Куда ушли те дни? И никогда уж не вернутся. На Рождество он всегда сидел за столом в одиночестве.

Зазвонил красный телефон. Пейтон быстро поднял трубку:

— Да?

— Он сумасшедший! — завопил в трубке голос Калейлы. — Я имею в виду, что он чокнулся!

— Он бросил тебя?

— Что за чушь! Он хочет увидеться с Боллингером...

— Зачем?

— Хочет втереться в доверие. Ты можешь поверить в это?

— Мог бы, если ты станешь высказываться хоть немного конкретнее.

На другом конце провода явно пробовали телефонную трубку на разрыв и слышался обмен крепкими словечками.

— Митч, это Эван.

— Я понял.

— Я собираюсь в логово.

— К Боллингеру?

— Я проделал то же самое в Маскате.

— Можно выиграть в одном месте и проиграть в другом. Однажды успех, дважды поражение. Эти люди играют круто.

— Так же, как и я. Я достану их, я расколю их...

— Что ж, мы будем постоянно следить за тобой.

— Нет! Это должно быть сольное выступление. У них есть то, что ты называешь аппаратурой. Повсюду «жучки» и скрытые камеры. Буду действовать самостоятельно. Смысл моей игры будет заключаться вот в чем — пусть поверят в то, что меня можно заставить уйти из политики.

— Это противоречит тому, что они видели и слышали о тебе. Не сработает, Кендрик. Вот что я хочу сказать.

— Сработает, если я им кое-что поведаю.

— Что именно?

— Скажу, что отправился в Оман исключительно в своих собственных интересах. Объясню, что надумал снова сделать большие деньги. Это то, что они поймут обязательно.