Читать книгу - "Париж.ru - Елена Арсеньева"

Этого парня Мирослав приметил еще во времяпервой проверки документов, сразу после прилета. В аэропорту Шарль де Голль такуж заведено, что паспортный контроль проводится практически дважды: сначала навыходе из «рукава», соединяющего прилетевший самолет с территорией аэропорта,то есть фактической территорией Французской республики, но здесь он проводитсябегло, лишь в первом приближении, а потом, уже толком, – в отведенных дляэтого будочках, со всеми необходимыми атрибутами: пристальным вглядыванием влица, поисками по компьютеру, не зарегистрирована ли фамилия прилетевшегорусского в полицейских анналах... Ну и всякое такое.

Очередь русских, желающих как можно скорейпопасть на французскую землю, спешила, люди теснились и напирали, нервнаяособа, стоявшая сзади Мирослава, порою подталкивала его довольно-таки сильно, иодним из таких толчков Мирослав был плотно притиснут к стоящему впереди негопарню в светло-зеленой рубахе, с темно-русыми волосами. В шов, пересекавшийспину рубашки, была вшита фирменная марочка магазина «Буртон», и Мирослав невольносказал себе: «Ого!» «Буртон» соседствовал с Галери Лафайет и лишь незначительноотличался уровнем цен. Мирослав и сам любил этот небольшой изысканный магазин.

В эту минуту парень подавал пограничнику свойпаспорт. Мирослав нечаянно, поверх его плеча, прочитал фамилию и имя,напечатанные в документе: Alexej Chvedov.

«Что еще за Чведов? Что за фамилия такаядиковинная?»

Но тут же он вспомнил, что в загранпаспортахфамилии и имена пишутся не по-английски, а по-французски. И буквосочетание «ch»звучит не как «ч», а как «ш». То есть Chvedov означает на самом делеобыкновенный «Шведов», а никакой не «Чведов».

Означает – ну и хорошо, эта информация неимела никакого значения для Мирослава, поэтому он мигом выбросилЧведова-Шведова из головы и, достав мобильник, в сотый раз попыталсядозвониться до Николь. Никто не взял трубку в ее квартире, не ответил исотовый. Само по себе это ничего не значило, однако Мирослав встревожился бы...если бы не был и без того встревожен до предела. Нервы свои он ощущал физически,и они напоминали что-то вроде размахрившихся веревок.

«Возьми себя в руки!» – в сотый же раз сказалсебе Мирослав и попытался хоть как-то отвлечься от навязчивой мысли: чтопроизошло с Николь? Догадок он настроил столько, что их хватило бы на сооружениеегипетской пирамиды средних размеров, и снова ковыряться в причинах внезапныхвспышек гнева любимой женщины не было никакого смысла. Мирослав по опыту знал:они с Николь непременно поладят, им главное – все спокойно обсудить! Но доэтого момента еще надо было дожить, и поэтому Мирослав принялся изо всех силрассеивать свое зацикленное сознание, отвлекаться от своей идеи фикс.

Жизнь аэропорта Руаси, или Шарль де Голль,знакомая-перезнакомая (в Париж Мирослав приезжал не в первый раз и даже не вовторой), отвлечь его не могла. Ну добрались по сателлитам с их медленнотянущимися транспортерами до багажного отделения. Ну подождали багаж... Ну непервый раз Мирослав обратил внимание, что пассажирам, прибывавшим в первыйтерминал, багаж выдают куда медленнее, чем тем, которых принимают в терминаленомер два. Второй терминал – для «Эр-Франс», «Люфтганзы», «Бритиш аэрлайнз» ивсяких таких престижных авиакомпаний. Там к пассажирам отношение чуточкудругое. Более почтительное. Почти по Маяковскому: «С почтеньем берут, например,паспорта с двуспальным английским левою...» Ну а тут, в первом терминале, «неповернув головы кочан и чувств никаких не изведав», выдают багаж пассажирамафриканских, азиатских и восточноевропейских авиапредприятий.

Да ладно, велика беда, подождать пять минут!

Ждать, если точно, пришлось семь, но и за этиминуты Мирослав еще семь раз попытался дозвониться до Николь. С тем же успехом.Ч-черт, как он ругал себя за то, что взял с собой тяжелую сумку с русскимикнигами, которые когда-то просила привезти Николь! Ну привез бы их в другойраз, зато сейчас был бы ничем не связан, не стал бы ждать...

А вот и багаж. Мирослав еще издали увидел своюсумку-тележку, схватил ее с транспортера и понесся к выходу, огибая какого-тонеспешно, нога за ногу, плетущегося парня в бледно-зеленой клетчатой рубахе.

Рубаха показалась знакомой, затылок парнятоже. Ну да, Чведов – в смысле Шведов. Из вещей только легкая сумка на плече.Чего, спрашивается, толкался без дела в багажном отделении? Почему не бежалсразу на выход?

Понятно – праздношатающийся турист, которогоникто не встречает. И тут в голову Мирославу пришла мысль, от которой все егобеспокойство мигом улеглось. А что, если Николь примчалась в аэропорт еговстречать? А телефон отключила нарочно, чтобы сделать ему сюрприз? И он сейчасвыйдет из багажного отделения – а напротив двери стоит она, милая, дорогая,ненаглядная, единственная...

Он сделал рывок, обогнул Чведова, выскочил вдверь – и первое, что увидел, это листок формата А-4 с крупно напечатанными нанем буквами: «ALEXEJ CHVEDOV!!!»

Именно так – с тремя восклицательными знаками.Листок держал высокий худощавый парень с шалыми глазами и залихватскими усикамии бородкой – совершеннейший д`Артаньян, Арамис или Атос с виду. На Портоса он никакне тянул: телом не вышел. Но зато здорово напоминал памятник Анри Четвертому,установленный на одноименном мосту, – разве что не позеленел от времени.Между прочим, на улицах Парижа таких «Анри Четвертых» встречаешь очень часто.Совершенно чистый гасконский тип!

То есть Чведова, оказывается, очень дажеждали. А вот Мирослава Понизовского не ждал никто. Николь среди встречающих небыло...

Мирослав только собрался огорчиться, как вдругвспомнил, что Николь и представления не имела о том, что он прилетает. Послепоследнего телефонного выяснения отношений они больше не общались, о своемнамерении приехать Мирослав девушку не предупредил. Сорвался как бешеный,пользуясь тем, что у него годовая виза во Францию, а на фирме сейчас легкоезатишье, успел звякнуть только своему давнему бизнес-партнеру в Париже, мэтруМорану. Это уж для самооправдания: неловко ведь до конца признать, чтоотправляешься в этот безумный вояж только из-за женщины... Якобы решил сочетатьприятное (штурм Николь) с полезным (встреча с Мораном и работа над документами,до которых у них руки в прошлый раз не дошли).

Кстати! А не молчат ли телефоны Николь оттого,что девушка уехала из Парижа? И очень просто – жаркое лето парижане (как имосквичи) предпочитают проводить вне раскаленной столицы. Где-нибудь наЛазурном берегу, или в Тунисе, или в Марокко. Николь нравилось Марокко. А можетбыть, она уехала в Бургундию? Как это называется деревня, где у нее дом?.. Вотчерт, опять забыл.