Читать книгу - "Любовь считает до трех - Анна и Сергей Литвиновы"

– Я услышала у нас во дворе выстрел, – говорила в камеру женщина в пальто, наброшенном поверх халата, – потом еще один, выглянула из окна, а он уже лежит на земле. И второй рядом с ним. А двое каких-то со двора побежали.

– Двое? – уточнил за кадром корреспондент.

– Да, двое их было. Одна из них – женщина.

– Женщина?

– Да. Скорее девушка. Я ее, кажется, узнала. Она живет в нашем доме.

План на экране сменился, и по двору заходили в свете фонарей, фонариков и фар люди в гражданском и милицейском.

Голос за кадром бесстрастно прокомментировал:

– По документам убитый является старшим лейтенантом милиции, оперуполномоченным восемьдесят первого отделения Аркадием Гуртовым…

– О господи, – протянул, разинув рот, Васечка.

Москва, Остоженка. 29 декабря, 13.05. (Событие)

Воровато оглянувшись, в мощную деревянную дверь особняка проскальзывают трое: первым идет «Де Ниро», следом – двое тех культуристов, что были вчера на совещании в особняке в Люберцах.

Дверь за ними закрывается.

Долгую минуту ничего не происходит. Воробьи нервно тусуются на дереве. Лениво летят снежинки. Тянется поток машин. Из магазина напротив выходит мужчина в трениках, пальто и тапочках на босу ногу. В руках он тащит бутылку водки.

Вдруг из-за дверей особняка доносится выстрел. Потом – другой, третий. Потом вдруг – автоматная очередь: та-та-та-та-та!

Испуганная стая воробьев вспархивает со своего дерева.

Мужчина в трениках вздрагивает и чуть не упускает свою бутылку водки. Матерится, крестится и боком-боком уходит в переулок.

Трусящая по тротуару кошка порскает в сторону подвала.

И снова наступает тишина. И ничего не происходит. И длится томительное ожидание.

Так проходит несколько минут. В переулке все успокаивается. Воробьи садятся обратно на дерево и начинают свой ор. По Остоженке текут машины. Скользят редкие прохожие.

Вдруг дверь особняка с грохотом распахивается. На пороге первым появляется «Де Ниро». В одной руке у него – стального цвета чемоданчик. В другой – пистолет. Следом вываливается еще один – бритоголовый. Он тащит, обняв за талию, друга – второго культуриста.

Второй весь в крови. Голова его запрокидывается. Ноги заплетаются. Он еле идет.

«Де Ниро» оборачивается и кричит первому кожаному:

– Брось его!

Тот упрямо мотает головой.

– Брось, он не жилец!

Первый кожаный, упорно сжав губы, все-таки тяжело спускает своего брата–братка по ступенькам и волочет к машине.

Тогда «Де Ниро» оборачивается и стреляет раненому прямо в голову. Удар пули отбрасывает его на тротуар.

Первый кожаный ошеломленно кричит:

– Что ты делаешь?!

– Едем, едем, едем! – в азарте кричит ему «Де Ниро» и скрывается вместе с чемоданчиком внутри машины.

Первый кожаный словно нехотя, бросив прощальный взгляд на лежащее на тротуаре тело, усаживается в автомобиль.

И в этот момент издалека начинают доноситься сирены милицейских автомобилей: вау-вау-вау!

30 декабря. 8.05. Москва, проезд Шокальского. (Спустя 20 часов 45 минут после события)

Лия сидела на моей кухне – поникшая, вся съежившаяся, вжавшаяся в спинку стула.

– Да, круто ты попала, – резюмировал я.

Она вся ощетинилась:

– А ты? Ты не попал?

– И я – тоже, – не стал спорить я.

Лия вдруг расплакалась. Она рыдала как девчонка, навзрыд, всхлипывая. Я подошел к ней и обнял за плечи. Она уткнулась носом в мой живот. Я успокаивающе похлопывал ее по плечу.

Наконец она отплакалась. Я дал ей носовой платок.

– Вася, – пробормотала она. – Васенька! Что мне делать?!

– Для начала ты можешь пожить у меня, – радушно предложил я.

– Для начала?! – зло выкрикнула она. – Это сколько? День? Два? Неделю?

– Сколько надо, столько живи. Хоть всю жизнь.

– Да? – язвительно проговорила Лия. – Просидеть всю жизнь здесь, у тебя дома? И каждый раз вздрагивать от звонков в дверь? Спасибо, конечно…

– Можно сбежать, – предложил я.

– Куда?!

– За границу.

– Как? Меня пограничники тормознут.

– А почему бы не сделать тебе новый паспорт? На чужое имя?

Ее лицо вспыхнуло надеждой.

– А ты сможешь?

– Не знаю, – пожал я плечами, – но попробую. В Москве сейчас все можно. Были б деньги.

– Деньги будут, – серьезно кивнула она.

– Я думаю, тут нужны большие деньги.

– Это все равно. Я заплачу.

– Тогда я узнаю, что можно сделать. Прямо сегодня.

– О, Вася! Я тебе буду так благодарна! Иди ко мне.

– Мне пора на работу.

– Ничего, опоздаешь на полчасика, – промурлыкала Лия и притянула меня к себе.

Москва, Сретенка. 30 декабря, 15.00. (26 часов после события)

С утра я закрылся в своем кабинете и стал названивать по всем возможным номерам, выстраивая цепочки к делателям фальшивых загранпаспортов. Не знаю, сколько я в точности обзвонил человек – двадцать, тридцать или сорок, – но ближе к обеду меня вывели на некоего Степаныча. Мне сказали, что он – может. Я позвонил ему и по недомолвкам в трубке понял, что Степаныч действительно сможет (если, конечно, не кинет). Мы договорились встретиться с ним в полчетвертого в «Макдоналдсе», в торговом центре у метро «Сухаревская».

Все утро я боролся с желанием позвонить домой – поговорить с Лией. Нет, не для того, чтобы проверить: не сбежала ли она. Просто хотелось услышать ее голос. И вот теперь у меня появился повод. Я позвонил условным сигналом: выждал четыре гудка и нажал «отбой», а потом набрал номер снова.

– Да-а? – пропел в трубке ее голос, и на сердце у меня потеплело.

– Что делаешь? – глупо спросил я.

– Смотрю «ящик». Бразильский сериал.

– Тебе срочно надо сфотографироваться на загранпаспорт.

– Да-а?! Вот здорово!

– В верхнем ящике на кухне есть запасные ключи от квартиры. Сходи к метро и снимись в автомате. Только на маршрутку не садись, иди пешком.

– Йес, сэр! – В ее голосе слышалось ликование.

Я двинулся на встречу со Степанычем.

Москва, Сухаревка. 30 декабря, 15.30. (26 часов 30 минут после события)

Степаныч оказался огромным седым мужиком, супертяжеловесом. Биг-мак в его руке казался круассанчиком. Как он, интересно, со столь приметной внешностью занимается тайным бизнесом?