Читать книгу - "Если наступит завтра - Сидни Шелдон"

– Мы ужо найдем способ разделаться со смутьянкой. Ты будешь делать то, что тебе здесь сказали, – или я разобью твою задницу.

Надзирательница ушла. Паулита предостерегла ее:

– Ты лучше слушай ее, детка. Старая Железные Трусы одна из главных сук.

Медленно Трейси поднялась и начала раздеваться, повернувшись к остальным спиной. Она сняла все, кроме трусиков, и натянула через голову грубую ночную рубашку. Она чувствовала на себе глаза женщин.

– У тебя по-настоящему красивое тело, – прокомментировала Паулита.

– Ух, действительно, красивое, – подхватила Лола.

Трейси почувствовала холодок, пробежавший по спине. Эрнестина подошла к Трейси и посмотрела на нее сверху вниз.

– Мы твои друзья. Мы будем заботиться о тебе, – сказала она хрипло.

Трейси отпрянула:

– Оставьте меня. Все. Я… Я не из этого сорта.

Чернокожая захихикала:

– Ты будешь того сорта, какого мы захотим, детка.

– Hay tiempo. Уже много времени.

Свет погас.

Темнота была врагом Трейси. Она села на край койки, вся в напряжении. Она чувствовала, как остальные ожидают удобного случая напасть на нее. Или это только ее воображение? Она была настолько взвинчена, и ей казалось, что отовсюду грозит опасность. Угрожали ли они ей? На самом деле – нет. Они, вероятно, только пытались быть дружелюбными, а она истолковала их заигрывания как зловещие намерения. Она много слышала о гомосексуальных отношениях в тюрьмах, но чаще это было исключением, а не правилом. В тюрьмах не разрешаются такого рода развлечения. Все еще не проходило назойливое сомнение. Она решила, что будет бодрствовать всю ночь. Если одна из них хотя бы двинется в ее сторону, она позовет на помощь. Обязанностью охраны было наблюдать, чтобы ничего не случилось с заключенными. Трейси успокоила себя, что ничего плохого не случится. Она только должна оставаться настороже.

Трейси сидела на уголке койки в темноте, прислушиваясь к каждому звуку. Она слышала, как одна за одной женщины сходили в туалет и вернулись на свои койки. Когда Трейси уже не могла терпеть, она также сходила в туалет. Она попыталась спустить воду, но бачок не работал. Вонь была почти нестерпимой. Она вернулась к своей раскладушке и уселась на нее.

Скоро рассвет, думала она, утром я попрошу устроить мне встречу с начальником. Я расскажу ему о ребенке. Он переведет меня в другую камеру. Тело Трейси было напряжено и стеснено. Она прилегла на койку и через минуту почувствовала, как что-то поползло по шее. Она подавила крик.

Я должна вытерпеть это до утра. Утром все будет хорошо, думала Трейси – только одну минуту.

В три ночи она не могла уже больше лежать с открытыми глазами. Она заснула.

* * *

Трейси разбудила рука, зажавшая ей рот, и кто-то хватал ее за грудь. Она попыталась сесть и закричать, но тут увидела, что ночная рубашка и трусики содраны. Руки ползали по ее бедрам, раздвигая ноги в стороны. Трейси яростно боролась, стараясь подняться.

– Полегче, – зашептал в темноте голос. – Тебе не будет больно.

Трейси изо всех сил ударила ногой в направлении голоса. Она почувствовала, что попала.

– Carajo! Вмажь этой суке, – задохнулся голос. – Тащи ее на пол.

И Трейси получила один удар в лицо, другой – в солнечное сплетение. Кто-то взобрался на нее, пытаясь удушить, в то время как другие руки хладнокровно насиловали ее.

Трейси сумела на мгновение выбраться, но одна из женщин схватила ее и стукнула головой о край кровати. Она почувствовала, как из носа потекла кровь. Ее бросили на бетонный пол, а ноги и руки развели в стороны. Трейси боролась как сумасшедшая, но не могла ничего сделать.

Она чувствовала, как холодные руки и горячие языки ласкают тело. Кто-то раздвинул ноги и сунул в нее тяжелый холодный предмет. Она беспомощно корчилась от боли, отчаянно пытаясь позвать на помощь. Рука зажала ей рот, и Трейси со всей силой впилась в мучителя.

Раздался дикий крик:

– Ах ты, сволочь!

Удары один за одним посыпались в лицо. Она почувствовала адскую боль и потеряла сознание…

* * *

Ее пробудил вой сирены. Она лежала на холодном цементном полу, нагая. Три сокамерницы лежали на своих койках.

В коридоре раздавался голос Железных Трусов. – Вставайте и умывайтесь.

Надзирательница подошла к камере и увидела Трейси, лежавшую на полу, в небольшой луже крови, с разбитым лицом и заплывшим глазом.

– Что, черт побери, здесь происходит?

Она отперла дверь и вошла в камеру.

– Она свалилась с койки, – ответила Эрнестина Литтл.

Надзирательница подошла к лежащей Трейси и ткнула ее ногой.

– Ты! Вставай!

Трейси слышала этот голос откуда-то издалека.

Да, думала она. Я должна встать, я должна выбраться отсюда.

Но она совершенно не могла двинуться. Тело ее кричало от боли. Надзирательница схватила девушку за плечи и рывком посадила на пол.

Трейси почти пребывала в полуобморочном состоянии.

– Что случилось?

Одним глазом Трейси видела смутные очертания камеры и силуэты своих сокамерниц, ждущих, что же она ответит.

– Я… я… – Трейси пыталась говорить, но слова не шли из горла. Она снова попыталась, и какой-то глубоко сидящий древний инстинкт самосохранения заставил ее сказать:

– Я свалилась с койки.

Надзирательница отрезала:

– Ненавижу хитрые задницы, надо тебя в мусорку. Посидишь, пока не научишься вести себя.

* * *

Это было что-то вроде забвения, возвращения в чрево матери. Она была одна в темноте. В этой тесной подвальной камере совсем не было мебели, только тоненький грязный матрас, брошенный на цементный пол. Вонючая яма в полу служила туалетом.

Трейси лежала в темноте, напевая народную песенку, которой ее когда-то научил отец. Она даже не представляла, как близка была к помешательству.

Она не была уверена, где она была, но это и не имело значения. Только тупая неутихающая боль.

Я, должно быть, упала и разбилась, но мама позаботится обо мне.

Она позвала надломленным голосом:

– Мама!

Ответа не последовало, и она вновь уснула.

Она проспала около 48 часов и мучения окончательно отступили, боль заменили душевные страдания. Трейси открыла глаза. Ее окружало ничто. Было настолько темно, что она даже не видела очертаний камеры. Она, наконец, вспомнила. Они потащили ее к доктору. Она слышала его голос.

– Сломанное ребро и сломанное запястье. Мы забинтуем их… Порезы и синяки плохи, однако они залечатся. Но она потеряла ребенка…