Читать книгу - "Маленькое личико - Софи Ханна"

26 сентября 2003, пятница

Приехала моя акушерка Черил Диксон. Высокая блондинка за пятьдесят – в теле, бледнолицая и с конопушками. У нее короткая модная стрижка «перышки». Слишком обтягивающие брюки и бархатный пуловер с треугольным вырезом, который довольно смело обнажает внушительный бюст. Черил страстно увлечена любительским театром. Сейчас она играет в «Микадо» на сцене Маленького театра в Спиллинге. Первый спектакль давали две недели назад, в субботу. Мне пришлось извиниться перед Черил, что не пришла на премьеру: мне как раз накануне делали кесарево. Но кажется, она не сочла эту причину вполне уважительной.

Мою девочку Черил прозвала Кувыркуньей: плод еженедельно менял положение. А я была у нее «смешной морковкой». Бывало, я выводила ее своей нервозностью, на пустом месте требовала повышенного внимания, и тогда Черил восклицала: «В рот компот!» или «Пинком-кувырком!»

Черил дежурила в ту ночь, когда родилась Флоренс. Это она посоветовала мне взять ребенка в постель, когда он плакал и никак не мог уняться.

– Чтобы дитеночек успокоился, лучше мамусе прижать его к себе в теплой постельке, – сказала она, завернула Флоренс в больничное одеяло и сунула мне.

Веки щиплет от слез. Ни к чему сейчас эти воспоминания.

Саймон задает Черил вопрос:

– Когда вы последний раз видели Флоренс Фэнкорт? Не считая сегодня.

Он бросает на меня виноватый взгляд, и я отвожу глаза.

Мы сидим в комнате, которую зовут малой гостиной, хотя она вряд ли показалась бы кому-нибудь маленькой. Здесь обитатели «Вязов» проводят вечера за разговорами у телевизора. Телевизор Вивьен разрешает включать лишь после того, как уляжется Феликс, но и тогда она смотрит лишь новости и документальные фильмы. Наткнувшись в эфире на какое-нибудь реалити-шоу, она бормочет: «Какая жуть!» или «Как не похоже на обиход нашей дорогой королевы!»

Вдоль стен расставлены диваны и кресла – слишком много, будто здесь готовы в любой момент принять человек двадцать. В центре комнаты фамильная реликвия – длинный прямоугольный кофейный столик с прозрачной крышкой. Основание у него бронзовое, в виде толстой «S», лежащей на боку. Мне он всегда казался кошмарным – будто из дворца кичливого фараона. Но сейчас на столе кофе нет, а стоит люлька-корзинка со спящим младенцем; ребенок одет в комбинезон с медвежонком и завернут в желтое ворсистое одеяльце. Я сижу в кресле, поджав ноги и обхватив колени. От этой позы жжет рубец, но физическая боль даже приносит облегчение. Сегодня я не пила гиперикум. Таблетки скоро кончатся, и придется ехать к себе в офис за новыми или переходить на гельсемиум. Я отдала больше половины своего запаса соседке по палате, из жалости. Ей тоже сделали кесарево, и у нее появилась гематома. Соседку звали Мэнди. Худая как щепка, и все лицо в отметинах от прыщей. Такая малышка, что удивительно, как она вообще смогла выносить ребенка. Ее парень разглагольствовал на всю палату, что она вернется домой и станет его обихаживать. Эти двое без конца спорили, как назвать ребенка. Мэнди устало и безнадежно перечисляла имена. Дружок бранил ее и настаивал на Хлое.

Мы с Дэвидом не поверили своим ушам, когда сквозь пластиковую ширму, что отделяла нашу четвертушку палаты от остальных, услышали, почему этот парень хочет назвать девочку Хлоей. Оказалось, у него уже есть дочь с таким именем от другой женщины. Мэнди безуспешно пыталась втолковать ему, что именно поэтому и надо выбрать другое имя.