Читать книгу - "Купание голышом - Карл Хайасен"

Изобразив досаду, Чаз добавил:

– Они обшарили три тысячи квадратных миль, но так ни черта и не нашли.

– Ну, кое-что они нашли, – сказал Ролвааг, и Чаз замер, вцепившись в дверную ручку. – Четыре тюка марихуаны. Больше ничего.

Чаз переждал приступ тошноты.

– Ну и ну, – сказал он. – Вот они там все пересрались в Колумбии.

– На самом деле наркотики прибыли с Ямайки. Но вы правы, никак не выяснишь, кто их выбросил или даже где. Вероятно, Гольфстрим их так и волок до островов.

– С Бермудов, наверное, – фыркнул Чаз. – Не с Ямайки.

– В смысле?

– Гольфстрим, говорите? Он течет с севера на юг. Белесые брови Ролваага поползли вверх.

– Когда я в последний раз его видел, он с севера не тек, – сказал он. – Я совершенно уверен, что он течет в другую сторону, мистер Перроне. На север.

Чаза одолел незапланированный приступ кашля. «Что, если этот придурок не ошибается?» – уныло подумал он. Это значит, что океанические течения вынесли тело Джои из удаленного района поисков прямо в десятку.

– Черт, может, вы и правы. – Чаз прочистил горло. – У меня сегодня такой бардак в голове, что я солнце от луны не отличу.

– Я все понимаю. Вам надо отдохнуть, – сказал Ролвааг и направился к машине.

Чаз закрыл дверь и обессиленно к ней привалился. Из миллионов людей, не уверенных, в каком направлении течет Гольфстрим, он, должно быть, единственный, кто получил степень в океанографии. На секунду ему захотелось позвонить одному из бывших преподавателей и разъяснить вопрос, но насмешки неминуемы, а Чаз был не в настроении их выслушивать. То был один из редких случаев, когда он жалел, что валял дурака в студенческие годы.

Он быстро вернулся к уборке вещей покойной жены, утешаясь тем, что акулы у берегов Майами-Бич столь же неразборчивы в своей диете, сколь акулы у берегов Кис. Вне всякого сомнения, одна из них сожрала Джои, и лучшее доказательство сего факта – отсутствие тела.

Тем не менее, когда позвонила Рикка, Чаз не удержался:

– Детка, в какую сторону течет Гольфстрим?

– Это что, викторина? А какие варианты?

– На север или на юг.

– Я без понятия, котик.

– Ч-черт.

– Только не надо злиться на меня, – сказала Рикка. – Это ведь ты у нас вроде крутой ученый?

То же самое думал о Чазе Перроне Карл Ролвааг на пути к станции береговой охраны.

Корбетт Уилер переехал в Новую Зеландию в двадцать два года, убежденный, что, если он не сбежит из Америки, остаток юности уйдет на попытки спасти наследство от загребущих теткиных лап. Корбетт умолял младшую сестру бежать из Штатов вместе с ним, но сердце Джои прикипело к Флориде. Корбетт не удивился, когда она вышла замуж за Бенджамина Мидденбока, но был поражен, когда биржевой маклер оказался честным, порядочным парнем, которого деньги Джои явно не интересовали. Лишь впоследствии, когда скай-дайвер расплющил Бенни в лепешку, Корбетт узнал, что сестра так и не просветила любящего мужа насчет семейного наследства. После этого Корбетт заподозрил, что Джои может о себе позаботиться.

К этому времени он полюбил Новую Зеландию, обширную и достославную, как Калифорния, минус орды автомобилистов. Он, что казалось немыслимым, заинтересовался разведением овец в период, когда из Швеции была интродуцирована восточно-фризская порода. Восточно-фризская была самой продуктивной молочной породой овец на свете, и скрещивание ее с новозеландскими линиями щедро дарило кругленьких пушистых ягнят. Корбетт Уилер ощутимо разбогател, хотя прибыль никогда не была его целью: он просто питал невинную любовь к овцеводству. Ничто так не радовало его душу, как сидеть на крыльце фермы, смолить косяк и разглядывать зеленые холмы, забрызганные оловянными бляшками баранов, овец и ягнят.

Однажды ночью взволнованная Джои позвонила и рассказала, что сестра-близнец их покойной матери – алчная гарпия, которая их взрастила, – попала за решетку за поддельные претензии по страховке. Дотти Бэбкок работала в Лос-Анджелесе профессиональной жертвой аварий, в союзе с жуликом-врачом выигрывая по два-три липовых дела в месяц. К каждому вымышленному имени Дотти Бэбкок прилагался треснувший позвоночник, сломанная шейка бедра или отслоившаяся сетчатка. Газета выследила Дотти и поместила на первую полосу фотографию, где жертва катается на роликах в Санта-Монике со своим инструктором по пилатесу. Власти были вынуждены принять меры, и судья приговорил Дотти к сроку от восьми до двенадцати лет. Джои принесла эту весть в надежде, что, может, брат решит вернуться в Штаты, но Корбетт отказался. С такого расстояния (и через подозрительное око «Би-би-си») американская культура казалась все маниакальнее и неаппетитнее. Кроме того, Корбетт Уилер не представлял себе жизни без своих овечек.

Он вернулся лишь однажды, на похороны Бенджамина Мидденбока, и вытерпел жизнь в Америке всего сорок восемь часов. Ослепительная вульгарность Южной Флориды оказалась ему не по силам, и Корбетт, сенсорно перегруженный под завязку, улетел домой в Крайстчерч, полный решимости заниматься делом и опекать свою паству. Он регулярно созванивался с сестрой и так узнал о ее растущих подозрениях насчет верности и добродетели ее второго мужа, доктора Чарльза Перроне. Однако в этих беседах Джои ни разу даже не намекнула, что опасается за свою жизнь.

– Он правда спихнул тебя с корабля? – Корбетт Уилер дрожащей рукой сжимал телефонную трубку. – Но как? И почему, ради всего святого?

Джои рассказала ему обо всем, что произошло той ночью. Он ухитрился рассмеяться, когда она дошла до тюка марихуаны.

– И кто тебя нашел, Управление по борьбе с наркотиками?

– Холодно.

– Но ты ведь уже была в полиции?

Нет ответа.

– Джои, что происходит?

– Это будет мое слово против его, – сказала она, – а он хороший актер. Лучше, чем я.

Корбетт Уилер пару секунд поразмыслил.

– Так у тебя есть план? – спросил он.

– Будет. Может, мне понадобится твоя помощь.

– Все что пожелаешь, – пообещал он. – Где ты сейчас?

– На каком-то острове, – ответила она.

– Великолепно. Ты одна?

– Я с парнем, который меня спас.

– Да ну, Джои.

– Я ему доверяю.

– Чазу ты тоже доверяла, – сказал Корбетт Уилер. – Утром первым делом зафрахтую джет.

– Нет, нет, пока не надо. Пожалуйста.

Корбетт знал, что у сестренки бывали минуты слабости, но глубоко внутри она та еще штучка.

– Что конкретно ты замышляешь? – спросил он.

Положив трубку, Джои вышла на улицу и обнаружила, что Мик Странахэн рыбачит на молу, а Сель дремлет у него под боком.