Читать книгу - "Седьмой уровень - Миюки Миябэ"

— Но на одном этаже всего шесть квартир. Откуда взялся седьмой номер?

— Дело вот в чем… — мужчина, потирая левой рукой шею, похлопал правой по карманам рубашки и брюк.

Даже он сразу понял смысл этого жеста.

— Если вы ищете сигареты, они, кажется, вон там. — Он показал на находящийся за спиной мужчины блокиратор колеса. На нем лежала сплюснутая пачка «Mild Seven», прижатая дешевой зажигалкой.

— Ах, да, — мужчина, нагнувшись, взял пачку.

Она была почти пуста, встряхнув, мужчина убедился, что осталось всего две сигареты. Зажав сигарету зубами, глянул в его сторону и слегка наклонил пачку к нему. Как бы спрашивая, не курит ли собеседник.

— Спасибо. — Он протянул руку.

Он надеялся на это предложение, но все равно было немного неловко.

Закурил, вдохнув дым. Голова немного закружилась. Но — знакомое чувство. По реакции организма понял, что курит не впервые.

Сразу нашло успокоение. Он с наслаждением затянулся еще раз.

— Квартир шесть, и при этом есть седьмой номер, — сказал мужчина, не выпуская сигарету из угла губ, — потому что в нумерации квартир отсутствует цифра четыре. Скорее всего, хотели избежать несчастливого числа.[3]На всех этажах. Нет ни сто четвертой, ни триста четвертой, ни пятьсот четвертой. Даже четвертого этажа нет. Сразу после третьего идет пятый. Над триста первой квартирой — пятьсот первая.

— Значит этаж, на котором номера квартир начинаются с семерки…

— Шестой. Все просто.

Не выпуская изо рта сигарету, мужчина, сняв с головы полотенце, начал вытирать мокрые ноги.

— Получается, вы — Саэгуса.

— Да. Тебя что-то не устраивает?

Закончив с вытиранием ног, мужчина повесил полотенце на плечо и вновь смерил его взглядом. Видно было, что ситуация его забавляет.

— А кто живет в семьсот седьмой квартире?

При этом вопросе появившаяся было на губах мужчины улыбка мигом исчезла. Он резко бросил сигарету в лужу под ногами.

— Как кто? Ты же сам сказал, что ты из семьсот седьмой?

— Да, — он сглотнул слюну.

Напрасно я заговорил с этим типом, мелькнуло у него в голове, из него вряд ли удастся что-либо вытянуть.

— Честно сказать, — он развел руками, — я и сам в некотором замешательстве.

Саэгуса молчал. Стоял, сложив на груди руки.

— Вчера напился и, должно быть, заночевал здесь, проснулся — ничего не могу вспомнить. Должно быть, с хозяином квартиры познакомился в кабаке.

Не слишком правдоподобно, но сходу ничего лучше в голову не пришло.

— Хуже того, мой приятель, короче, хозяин семьсот седьмой, куда-то пропал. Может, пошел в магазин. Вот я теперь и не знаю, что делать.

Саэгуса глядел в сторону, насупившись.

— Вы мне не верите?

— Почему же, верю. Верю, но…

— Наверно глупо звучит.

Вновь сильно забилось сердце.

Попытался выдавить улыбку, но не был уверен, что получилось.

Саэгуса вновь посмотрел на него.

— Да, глупая история, — хмуро сказал он, смерил его взглядом с ног до головы, и повторил: — Глупейшая история… Что ж, делать нечего. Остается только ждать, когда вернется твой приятель.

— Да, наверно. Я только подумал… Может быть, вы что-нибудь о нем знаете.

— Я? Потому что сосед?

Саэгуса холодно покачал головой и сунул руку в карман. Вынул ключ.

— Вот что. Честно говоря, я даже не в курсе, живет ли кто в соседней квартире. Такой это дом. Никто не общается, каждый живет сам по себе. Построили недавно, многие квартиры еще пустуют.

— Понятно… — с напускной беззаботностью он бросил окурок в лужу.

Саэгуса сел в машину и завел мотор, видимо, собираясь отогнать машину на стоянку. Разговор оборвался на полуслове, но этот тип вообще не отличался вежливостью.

— Ну ладно, раз так, — пробормотал он и не солоно хлебавши пошел прочь.

Его остановил оклик.

— Куда идешь?

— Пройдусь по округе, — он неопределенно махнул рукой, — пока приятель не вернулся, куплю ему пивка — все же приютил как-никак.

Саэгуса высунулся из окна.

— Торговый центр в противоположной стороне. Там, куда ты направился, только школа.

— Неужели? — натужно засмеялся он. — Спасибо.

Круто развернувшись, пошел в указанную сторону. Он чувствовал, как Саэгуса, по локти высунувшись из окна машины, пристально следит за ним. Он с трудом сдерживался, чтобы не побежать — подальше от этих глаз. Он чувствовал, что весь взмок от напряжения.

Но в любом случае, необходимо купить продукты, лекарство.

Пройдя в указанном направлении, он увидел вход в торговый квартал, увешанный разноцветными флажками. Предупреждающий знак гласил: «Въезд машин запрещен». Вдоль довольно узкой улочки теснились маленькие лавки, кое-где трепетали транспаранты с надписями: «Воскресная распродажа», но все вокруг было уныло-безлюдно. Несмотря на яркие украшения, ставни многих магазинов были опущены.

Вино, бакалея, овощи, и только книжный магазин облепили дети, читающие выложенные на улице стопки комиксов. Шагая мимо, он не мог решиться. Пугала необходимость заговаривать с продавцами, переходить из лавки в лавку в поисках нужных вещей. Что если он вообще не сумеет правильно расплатиться? Судя по прежнему опыту, такого быть не должно, и все же… Его вновь и вновь одолевали сомнения, он никак не мог заставить себя остановиться, войти в магазин.

В атмосфере этих скученных торговых рядов витала враждебность к чужакам. Нет, ему не почудилось. Две пожилые тетки с лоснящимися от жары лицами, сплетничающие у входа в булочную, проводили его подозрительными взглядами, ему даже послышалось за спиной шипение: «А это еще кто такой?»

Не останавливаясь, он добрел до конца улицы. Гирлянды флажков закончились. Вновь наткнулся взглядом на ржавый указатель: «Въезд машин запрещен».

Вышел на улицу — примерно такой же ширины, что и та, на которой стоял «Палас». По краям плотно выстроились машины. На противоположной стороне — коробки типовых домов, видимо, дешевое, муниципальное жилье. За ними — ярко сияющее солнце и белоснежная гряда облаков.

Вытирая со лба пот, он остановился в нерешительности, как вдруг справа показалась большая группа людей. Шли целыми семьями. Мужчина, толкающий коляску с младенцем, мать и дочь, катящие бок о бок на велосипедах… У всех в руках большие белые полиэтиленовые пакеты. Такие же пакеты в корзинках велосипедов. Одна женщина шла в обнимку с гигантской упаковкой туалетной бумаги.