Читать книгу - "Сержант милиции. Обрывистые берега - Иван Георгиевич Лазутин"

— Очень!.. — И, словно спохватившись, Барыгин задал вопрос Ладейникову: — Гражданин следователь, а ответы на эти вопросы тоже пойдут в дело?

— А что, трудно отвечать на них?

— Да не трудно… Не люблю, когда в душу лезут.

— Ну хорошо, будем тогда по делу. — Ладейников прочитал вопросы в том порядке, в каком они были записаны в протоколе допроса: — «Имел ли судимость ранее, когда, за что, по какой статье судим, на какой срок осужден?..» Надеюсь, это уже по делу? — Ладейников посмотрел на Барыгина и подумал: «Ведь не глупый: и лоб светлый, и взгляд ясный, и сложен крепко. Но озлоблен. И, как видно, озлоблен очень рано, где–то там, после восьмого класса…»

— Это по делу. — Барыгин помолчал и, чем–то озадаченный, вяло улыбнулся. — Уж больно много вопросов сразу. Расцепите их на части, гражданин следователь, так будет для вас удобнее.

Ладейников понял просьбу Барыгина.

— Ну что ж, расцепим. Итак: первая судимость. Когда?

— Тринадцать лет назад…

— За что?

— Кража.

— Карманная?

Лицо Барыгина передернулось в брезгливой гримасе.

— Не мое амплуа. — Барыгин потряс перед собой широкой тяжелой кистью руки. — С моей–то кувалдой в свой–то карман еле залажу, а в чужой — при первой попытке накроют.

— Квартирная? — спросил следователь.

— Да! Все три судимости но одной статье. Сто сорок пятая.

— Грабеж?

— Да.

— Когда был совершен первый грабеж?

— Я же сказал: в пятьдесят пятом году. А еще точнее — двадцать второго июня. Как раз совпало с днем начала войны и с получением моими школьными дружками аттестатов зрелости.

— Это имеет какую–нибудь связь с аттестатами старых школьных дружков?

— Да! — твердо ответил Барыгин. — Если не прямую, то косвенную. Они получали аттестаты, а я заработал срок.

— Какой?

— Четыре года.

— Срок прошел без зачетов?

— От звонка до звонка. — Увидев на столе Ладейникова сигареты, Барыгин попросил закурить. — Не угостите, гражданин следователь? Два дня ни одной затяжки.

— Кури. — Ладейников пододвинул Барыгину сигареты и спички.

— Спасибо.

— А второй грабеж когда совершил?

— Второй?.. — Барыгин, словно что–то припоминая, вскинул голову. — Второй?.. Через неделю после того, как два моих старых дружка по школе, сынки торговой номенклатуры, получили дипломы об окончании Плехановского института.

— Какой факультет?

— Советская торговля. — На этот вопрос Барыгин, ухмыльнувшись, ответил незамедлительно, словно давно его ждал.

— И получили хорошее распределение?

— Думаю, что неплохое. Оба пошли товароведами в крупные универмаги Москвы.

— По семейной традиции?

— Как видите.

— Когда это было?

— Это было через год после того, как я освободился. И тоже летом, а точнее, в августе.

— Грабеж был совершен в пьяном состоянии? — спросил Ладейников.

— Нет, гражданин следователь, эти вещи по пьянке не делаются. Где–то у Хемингуэя я вычитал: «В двух случаях пить нехорошо: когда пишешь и когда сражаешься». Я бы его поправил и добавил: «И когда идешь на взлом квартиры». Это делать нужно обязательно трезво.

— Как вижу, у тебя на этот счет есть целая теория? — съязвил Ладейников.

— Теория не теория, но кое о чем мозгую.

— И какой же был второй срок?

— На всю железку. Групповая. Часть вторая. Семь лет.

— И тоже без зачетов?

— Вы же грамотный, гражданин следователь. У рецидива зачетов не бывает.

— Есть ли связь твоего последнего грабежа, который был совершен неделю назад по улице Станиславского, с твоими предыдущими грабежами?

— Связь прямая, — хмуро ответил Барыгин и глубоко затянулся сигаретой.

— В чем выражается эта связь? — Пристально вглядываясь в посуровевшее лицо подследственного, Ладейников ждал, что тот сейчас скажет что–то такое, что прозвучит желчной иронией в ответ на его вопрос.

— В том, что она совершена после успешной защиты кандидатской диссертации одним из моих школьных дружков, о которых я вам уже говорил.

— Где он сейчас, этот твой школьный дружок, который не дает тебе покоя?

— Неделю назад, после шумного банкета в «Метрополе» по поводу защиты диссертации мой школьный дружок уехал отдыхать на Солнечный берег в Болгарию. Уехал вместе со своей сердобольной мамашей, которая вот уже около двадцати лет работает директором одного из крупнейших ювелирных магазинов в Москве. Да вы ее можете знать. Личность популярная на Олимпе московском торговли.

— Понятно. — сказал Ладейников. — Теперь вопрос тоже не для протокола. Тебе приходилось после отсидки встречаться со своими школьными дружками, один из которых уже кандидат наук, а другой… — Ладейников замешкался.

— А другой, как мне известно, возглавляет крупнейший продовольственный магазин на Ленинском проспекте.

— Вы все–таки поддерживаете старую школьную дружбу?

Горькая, ядовитая усмешка покоробила губы Барыгина.

— Они сторонятся меня как чумы. Обходят за километр, если увидят издали. А ведь когда–то были оба у меня в шестерках. А гниду–кандидата я однажды спас, когда он тонул в Клязьме. Я сам из–за него тогда чуть не отдал богу душу.

— И где же проживает твой старый школьный дружок, которого ты когда–то спас и которым сейчас отдыхает в Болгарии?

Барыгин бросил взгляд на протокол допроса.

— Адрес у вас в протоколе уже записан. Еще при задержании.

— Повтори еще раз.

— Можно и повторить: улица Станиславского, дом семь, квартира двадцать четвертая.

Ладейников поспешно перевернул страницу протокола допроса, пробежал ее глазами и, словно еще не понимая, что тут не просто совпадение, а один и тот же адрес, спросил, кинув строгий взгляд на Барыгина:

— Так выходит, ты ограбил квартиру своего школьного друга?

— Из таких друзей, гражданин следователь, нужно варить хозяйственное мыло, а они лезут в советскую торговлю и в науку. — Барыгин докурил сигарету почти до конца, так что она стала жечь пальцы. Он не знал, куда ее бросить.

— Потуши и брось в урну. — Ладейников показал на плетеную пластмассовую корзину, стоявшую в углу. — Ну, а эти двое: Темнов и Шамин?.. Давно их знаешь?

Недавно.

— Когда и где познакомились?

— В парке «Сокольники» месяц назад.

— Знал, что оба сидели?

— Нет.

— Интересно, как ваш брат–рецидивист ухитряется каким–то особым чутьем выходить друг на друга? Никак этого понять не могу.

Слова следователя Барыгина рассмешили.

— Гражданин следователь, тут заложена тайна природы. Вам ее не понять. Гуси