Читать книгу - "Крик в темноте - Оливия Нортвуд"

пастором Элаем, прикинувшись благодетелем, и самой Грейс. Слова МакКуина могли оказаться правдой. Она знала, некоторые преступники так поступали, чтобы разнообразить черно-белые тюремные будни пожизненно заключенного, они выдавали информацию дозированно и говорили только о найденных жертвах. Пропавшая девушка, чье дело вела Нелл Хоппер, могла быть жертвой Калеба.

Моника Праймроуз, мать пропавшей Мелиссы, жила с несовершеннолетним сыном в старом двухэтажном доме в колониальном стиле всего в нескольких километрах от Брюэров. На веранде, опоясывающей дом, стояла плетеная мебель: диван, два кресла, в одном из которых лежал смятый плед, и низкий столик. В пепельнице тлела чья-то недокуренная сигарета: запах дыма смешивался с насыщенными ароматами садовых трав и цветов, от чего кружилась голова и казалось, что дом достался Монике Праймроуз в наследство от густо надушенной и напудренной плантаторши, которая следила за состоянием своего сада так же тщательно, как за прической. И с тех пор дом и участок почти не изменились. Фасад, выкрашенный в белый цвет, сиял так, словно рабочие только с этим закончили и еще даже не успели убрать краску и вымыть кисти. Деревянные колонны из темного мореного дуба на ощупь были тверже стали, крыльцо едва слышно поскрипывало под их ногами, когда они поднимались.

Детективов впустили в дом без промедлений. Дверь открыл нескладный, худощавый подросток лет шестнадцати. На парне были льняные брюки и поло, он носил очки в роговой оправе и часы на запястье с потертым кожаным ремешком.

– А-а, это вы, – протянул он и отступил в сторону. – Проходите, мама ждет вас на кухне.

Интерьер внутри заставил Грейс вспомнить все фильмы о плантаторах и рабовладении: «Джанго освобожденный», «Двенадцать лет рабства» и «Унесенные ветром». Много темного дерева, светлые стены, резная мебель, натуральная кожа, кружево, расписные вазы, хрусталь, свисающий с потолка, изящный фарфор за стеклянными дверцами буфета. Сложно было представить, что кому-то может нравиться жить в музее истории Америки, но Монике Праймроуз, одетой в строгий юбочный костюм кремового цвета, это определенно нравилось. Когда детективы вошли на кухню и Нелл представила Грейс и Джеймса, миссис Праймроуз поставила чашку на блюдце и скользнула по ним незаинтересованным взглядом.

– Миссис Праймроуз. – Не дожидаясь приглашения, Нелл выдвинула стул из-за стола, развернула его сиденьем к себе и села по-ковбойски.

Моника вздохнула, ее тонкие ноздри затрепетали, но ничего не сказала.

– Просто Моника, – перебила она и сдержанно улыбнулась: уголки губ приподнялись ровно настолько, насколько позволили инъекции ботокса, превратившие ее лицо в гладкую непроницаемую маску. – Мистер Праймроуз давно уже не с нами.

– Моника. – Нелл исправилась, но Грейс чувствовала в ее тоне растущее нетерпение. – Я здесь только потому, что сочувствую вам. Если бы по делу вашей дочери были какие-то новости, вы бы об этом узнали. Прошло уже почти два года. Дело, возможно, скоро уйдет в архив как нераскрытое.

– Мне нужно знать, что вы делаете все возможное.

– Мы делаем. И вы тоже. Частный детектив, серьезно, Моника? Думаете, он поможет лучше, чем мы со своими возможностями и доступом?

– Иногда они оказываются лучше.

– Когда речь идет о неверных мужьях и любовницах, может быть.

Грейс с интересом наблюдала за диалогом Нелл и Моники, как и Джеймс, но никто из них не вмешивался. Становилось очевидно, что этих двоих связывает нечто большее, чем простые отношения детектива и родственника жертвы, раз Нелл взялась отчитывать миссис Праймроуз. Грейс никогда не удавалось наладить близкий контакт с родными жертвы, она старалась не переходить границы в общении с ними, не привязываться настолько, чтобы спустя два года приезжать к ним домой и делать внушения.

Повсюду в доме были развешаны фотографии: старые черно-белые и новые цветные. На последних Моника позировала вместе с мужем и детьми. Она была красивой женщиной, как и ее пропавшая дочь Мелисса. По фотографиям можно было проследить ее взросление, то, как она превращалась из хорошенькой девочки в высокую, с хорошей атлетичной фигурой девушку. Она не вписывалась в типичный портрет жертв Калеба Сент-Джозефа, и это давало надежду: длинные темные волосы с красноватым оттенком тяжелыми волнами лежали на ее плечах и груди, крупные черты лица, карие глаза и уверенный взгляд. Она производила впечатление успешной молодой женщины. Мелисса занималась теннисом, верховой ездой и позволяла себе быть красивой в немыслимо дорогих дизайнерских платьях, расшитых кристаллами. Она выглядела как та, в чьих руках, как лампочки из хрупкого стекла, разбивались мужские сердца. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. «Что же с тобой случилось, девочка?» – думала Грейс, разглядывая фотографию, на которой Мелиссу запечатлели в движении: она в белом теннисном костюме с синей полоской по канту, в руках ракетка, лицо сосредоточенное, глаза сощурены от солнца, хвост, завязанный на затылке, развевается на ветру.

– Лейтенант Реймонд считает, что Мэл сбежала. – Голос Моники внезапно сорвался, она наклонилась над столом и закрыла лицо руками. – Простите.

– Она всего лишь предположила, что это возможно.

– Но вы не ищете ее!

– Если человек сбежал и не дал о себе знать в течение двух лет, искать его может быть бессмысленно, но я уверяю вас, что это не так.

– Мелисса не могла сбежать, детектив Хоппер. – Миссис Праймроуз выпрямилась и взглянула на Нелл. Черные потеки от туши расчертили ее нарумяненное лицо. – Это исключено. Я хорошо знала дочь, она бы никогда так не поступила.

– Иногда такое случается, – чувствуя беспомощность Нелл перед уверенностью Моники, сказал Джеймс. – Она могла сойтись не с тем парнем или… компанией.

– Я знала всех ее друзей и молодого человека, с которым она встречалась. Он учился вместе с ней в Вашингтонском университете и был «тем парнем». Профессора были от нее в восторге, особенно преподаватель истории искусств. Я помню, мы как-то столкнулись с ним на одном из тех благотворительных ужинов, что устраивает Анджела Брюэр. – При ее упоминании Грейс и Джеймс невольно переглянулись, но Моника этого не заметила. – Он не переставая говорил о способностях Мэл. Она не могла сбежать из дома. Не могла, Нелл. Она была хорошей, моя девочка. Я знаю, что она в опасности, если не мертва…

Моника снова расплакалась и в этот момент словно постарела сразу на десять лет. В глаза бросился седой пробор, морщинистые руки и уязвимая хрупкость в плечах, которая обычно появляется у женщин после пятидесяти.

– Моника, я обещаю, что сделаю все, чтобы найти вашу дочь. – Нелл потянулась к Монике и сжала ее ладонь в своей. – Я уверена, что с ней все хорошо и она скоро вернется к вам.

* * *

Детективы покинули дом Праймроузов в смятении. Джеймс был хмур,