Читать книгу - "Искатель, 2002 №3 - Станислав Васильевич Родионов"

неожиданно нащупал в кармане ключи от машины. Недолго думая, сел и завел двигатель. Куда поедет? К Сергуне Холодинцу! Переночует и завтра же снимет новую квартиру. А Раечка пусть остается в этой: не жалко, арендованная. Не его проблема, что та зарабатывает мало и поэтому вряд ли надолго в ней задержится. Пусть возвращается к себе, под крылышко, вернее, под ласт моржихи-бабушки. А халат «Хавай» подарит бабушкиному сталинисту-дедушке.

Вот так и закончилась его попытка найти женщину «для постоянного любовного пользования». Не должен был он отвлекаться на личное вообще. Потому что судьба ему уготовила только одно: пока бьется сердце, дымится трубка и пьется «Аз воздам», бороться и бороться с преступностью, не щадя живота своего.

Стоило снять новую квартиру, как телефон сразу рас-трезвонился: друзья поспешили поздравить с очередной победой, на этот раз над иллюзией, будто семейная жизнь мед. Для сыскарей и моряков в лучшем случае это просто лишняя пачкотня паспорта. Из далекого Окленда дозвонился и Бисквит.

— Отметился, значит?

— А ты откуда узнал?!

— В газете местной прочитал, в рубрике светских новостей: Тарантино женился, Уитни Хьюстон родила тройню китайчат, в мазке Клинтона обнаружены граммположительные стафилококки, ты удрал от Раечки… Молодец! Кстати, как у нас, на Родине, дождь моросит?

— Моросит, паскуда! Третью неделю без перерыва.

— Кислотный или радиоактивный?

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Самый любимый, — вздохнул на другом конце планеты Бисквит. — Скажи, а ящик по-прежнему врет так, что даже обшивка краснеет?

— Краснеет. Хоть японский, хоть наш.

— О дефолте еще не объявили?

— Пока нет, но все ждут со дня на день, сухари сушат, — с улыбкой отвечал Прищепкин.

— А молодежь от СПИДа и наркотиков вся вымерла?

— Насчет всей не знаю, но Юрочка еще полчаса назад, точно, живой был: разговаривали по телефону. Живы на тот момент были и Арно с Валерой — привет мне передавали.

— У-мм! — простонал Бисквит. — Если б ты, Жора, знал, как мне здесь противно все. Помнишь ощущение засахаренности организма? Ну, когда ты сироп для вхождения в роль ньюрашена пил?

— Еще бы!

— В Новой Зеландии у меня оно круглые сутки и без сиропа держится! Представляешь?

— Ужас!.. А чем ты это объясняешь?

— Да элементарно. Здесь даже собаки более нажраны, чем наши буржуи!.. А люди… Брюхо мое помнишь?

— Разумеется.

— Так вот. На фоне местных мужиков я моделью кажусь… Как меня тянет домой! В естественную среду!

— Ну, побеждай и возвращайся. Только телеграмму не забудь дать. В аэропорту встретим. Если, конечно, на летном поле к тому времени какую-нибудь барахолку не откроют.

Последним позвонил Холодинец.

— Жора, могу порадовать: работенка наклевывается!

— Надеюсь, не расследование убийства? — проворчал Прищепкин.

— У директора завода «Оптика» сына похитили.

— Приезжай!

И Холодинец примчался через двадцать минут. Попросил заварить «Аз воздамчика».

— И заварка на прежней квартире осталась, — поморщился Прищепкин. — Хоть трубку увез. Надо бы как-то съездить забрать свое барахло.

— Пока Раечка не нашла новую цель, на глаза лучше не показывайся. Второй раз вырваться из ее лап будет сложней, — тоном человека, который знает подобных женщин гораздо лучше собеседника, сказал Холодинец.

— Наверно, — задумчиво согласился Прищепкин, почувствовав его безусловную правоту. — Давай-ка лучше о деле.

Лет пять назад Холодинцу довелось покрутиться на «Оптике» с расследованием. Ему часто приходилось контачить с директором. С тех пор у них установились личные отношения. Сегодня ночью Михаил Викторович Бол-туть разбудил опера телефонным звонком и попросил разрешения немедленно приехать.

Вечером в Болгарии был похищен его сын. Об этом ему сообщила жена Лена, которая вместе с двенадцатилетним Артемом была там на отдыхе. И тут же Болтутю позвонили вымогатели, потребовав за сохранение жизни сына-миллион долларов. Но звонок был не международный, а городской. То есть украли мальчишку одни люди, а выкуп надо передать другим, их тутошним сообщникам.

— Странно, почему он не обратился в ментовку, вообще в официальные органы?

— А ты представляешь, что такое завод «Оптика»?

— Не очень.

— Это каких-то двести служащих и пятьсот рабочих, которые на устаревшем оборудовании выпускают продукцию, не пользующуюся спросом. И тем не менее…

— Ага, — смекнул Прищепкин, — тем не менее, вымогатели потребовали с директора, официальная зарплата которого долларов триста, миллион долларов. Так как Михаилу Викторовичу не захотелось, чтобы об этом стало известно органам правопорядка, то есть основание предполагать: в финансовом отношении завод не так уж и плох, во всяком случае, для заводской верхушки. И вымогателям это известно.

— Абсолютно верно.

— Поганый он папаша, этот Болтуть, — неожиданно перескочил Прищепкин на другую тему, — раз в первую очередь за свою шкуру испугался.

Холодинец пожал плечами и с некоторой брезгливостью по отношению к пану директору объяснил:

— И для Михаила Викторовича, и для Лены этот брак второй. Артем — сын Лены от первого брака, общих детей у них нет.

— A-а, приемный, значит, сынишка, — недобро прищурившись, протянул Прищепкин. — Ладно, вернемся к делу. Так каким образом вымогатели рассчитывают получить этот самый миллион?

— Требуют, чтобы завтра, в 14.00 Болтуть с деньгами в дипломате и с мобильным телефоном был на перекрестке улиц Красноармейской и Коммунальной, напротив входа в магазин «Модная одежда», и ждал дальнейших команд.

— Кстати, а Болтуть не торговался: мол, овес нынче дорог — не пытался сбить требуемую сумму?

— В переговоры вымогатели не вступали. Сообщили условия и бросили трубку.

— Ясненько: рассчитывают следить за ним со стороны, а при необходимости отрывать от «хвоста»…

— Похоже, схватить их за руку будет непросто. Но ведь попытаемся, а, Жора?

— По мне, пусть бы этот Болтуть сначала ответил на вопросы Отдела по борьбе с экономическими преступлениями… Но ребенка жалко. Ведь Михаил Викторович не собирается жертвовать миллионом?

— Боюсь, Михаил Викторович скорее склонен пожертвовать приемным сыном. Он и мне пытается очки втереть, будто таких денег даже в руках не держал.

— То-то и оно, — вздохнул Прищепкин и принялся набивать трубку.

— Второй довод в пользу того, чтобы мы взялись за это дело, — неограниченность в гонораре и расходах.

— Но ведь Михаил Викторович беден, словно церковная мышь, — ухмыльнулся Прищепкин.

— Для вас, сказал, не поскуплюсь. Заплачу любую сумму в разумных, конечно, пределах. Тебе, Жора, разве не хотелось бы купить квартиру?

— Плевал я на квартиру, меня волнует только жизнь Артема, — не совсем искренне ответил Прищепкин.

— Так как мы бандюг за руку схватим?

Прищепкин неспешно закурил трубку.

— Они будут мотать Болтутя по городу до тех пор, пока не станут уверенными на сто процентов, что он не ведет за собой хвост. Поэтому эффектного киношного кадра, как мы скручиваем бандитов в момент передачи денег, заведомо не получится.

— А как тогда получится?

Прищепкин на минуту задумался и окутался дымом.

— Мы