Читать книгу - "Искатель, 2002 №6 - Майкл Мэллори"

подумал, что… О чем же он подумал? Мысль была такой короткой, что он даже кончика ее ухватить не успел. И не надо, значит. Было бы что-то стоящее, непременно осталось бы в памяти, уж он себя знал.

Вера заглянула в дверь.

— Мы закончили на сегодня, — сказала она. — Осталось решить один вопрос, и нужно твое присутствие.

— Филипп Викторович, — сказал Кронин, когда они с Верой вернулись в гостиную, — мы тут подумали, что в связи со сложившимися обстоятельствами надо составить отчет для нашего друга Гущина. Не знаю, как считаете вы, но остальные согласны с тем, что мы и впятером в состоянии эффективно продвигаться в решении проблемы. Если куратор пришлет нам нового человека, это лишь разболтает уже сработавшийся механизм, а идея о том, что шестой человек нам необходим, была Гущиным уже высказана в беседе со мной.

— Мне он тоже говорил об этом, — пробормотал Филипп.

— Вот видите! Итак, каковы ваши соображения по этому поводу?

— Нет! — вырвалось у него. Чтобы кто-то сел рядом и попытался занять место Лизы? Скорее всего, это будет мужчина, но все равно…

— Нет, — повторил Фил более спокойно. — То есть я хочу сказать, что шестой не нужен.

— Отлично, — Кронин стукнул ладонью по колену. — Тогда на сегодня все.

— Ты меня проводишь? — тихо спросила Вера.

Господи, ну зачем она так?

Утром он проснулся с ощущением, будто кто-то всю ночь копался в его голове — вскрывал череп, проводил тончайшим стилетом по извилинам и серым клеточкам, а потом скрыл следы своей деятельности, но кое-что все-таки осталось, будто запах постороннего человека в знакомой комнате, где никого, кроме Фила, быть не могло. Возможно, мысли его этой ночью читал убийца. Почему нет?

«Так ведь легко сойти с ума, — подумал Фил. — Приступ конспирологии. Чтение мыслей, чтение клеток…»

Если бы кто-нибудь научился это делать, разве они не поняли бы, встречаясь чуть ли не каждый вечер?

Сколько времени они провели за продолговатым столом в квартире Кронина и на диванах в гостиной Эдика, и у Фила тоже они встречались неоднократно, и даже к Вере пару раз заглядывали? А к Лизе и Мише не приходили никогда — Миша не доверял своей дражайшей половине, понимая, что каждый, кто является к нему в дом, сразу становится предметом обсуждения в торговом зале магазина готовой одежды фирмы «Лес», где Роза Бессонова работала третий десяток лет и потому считала, что каждый продавец, находившийся в ее подчинении, обязан все знать о ее домашних проблемах. У Лизы они тоже не собирались ни разу — она не хотела, чтобы о существовании группы знали родители. Дина Игоревна была женщиной дотошной — даже ничего не понимая ни в висталогии, ни в философии, она хотела, чтобы дочь рассказывала ей обо всем, что делала на работе — не подруги и сплетни ее интересовали, точнее, не только они, но детали размышлений, резюме прочитанных дочерью статей, словом, все, чем жила Лиза, было матери интересно, и потому обрушивать на нее еще и проблемы борьбы с мировым терроризмом, было просто недопустимо.

Сколько же времени? Чуть больше двух лет. Так много и так мало…

Бросив блюдце и чашку в раковину, он сел к компьютеру и раскодировал протокольный файл их первого собрания. Дата стояла: 23 июля 2002 года. Два года и два месяца назад.

«Цель создания исследовательской группы, официально названной Общественной лабораторией передовых направлений науки (ОЛПНН), — поиск нетрадиционных методов борьбы с террористической деятельностью. Группа организована на грант, выделенный целевым назначением подкомитетом президиума РАН».

Самое поразительное заключалось в том, что на самом-то деле Гущин несколько запоздал с предложением гранта. А может (даже наверняка!), в Академии не придавали значения ни висталогии как научному направлению, ни призыву, брошенному еще осенью 2001 года — буквально через месяц после трагедии в Соединенных Штатах.

Филипп тогда переживал собственную драму — еще не прошло и полугода после того, как Рая забрала Максима и уехала к тетке в Благовещенск. Жили они действительно плохо, но ведь не его в том была вина, он крутился на двух работах — точнее, вел в приличных фирмах одновременно два курса по развитию творческих способностей, по его личным представлениям зарабатывал неплохо, и Рая тоже получала около тысячи в своей конторе. Можно было жить. Просто она разлюбила, вот и все. Рая от себя сбежала, а не от Фила, решила, видимо, что закончился какой-то этап ее жизни, а муж стал как бы символом прошедшей юности.

Когда Рая улетела в Сибирь, Фил не только ее понять не мог, он перестал понимать простые человеческие стремления; ему казалось, что нелогично, неправильно поступают все люди. Он отказался от трех выгодных предложений и отменил два им же с трудом «выбитых» семинара, потеряв на этом кучу денег. С утра до вечера перечитывал старые конспекты, будто перестал доверять собственным знаниям. Он учился висталогии у Николая Евгеньевича на одном из тех семинаров, которые тот проводил в начале девяностых в московском Доме ученых.

Вирус висталогии проник в его кровь и, как пепел Клааса, стучал с тех пор в его сердце. Больше десяти лет он занимался этой уникальной наукой — прошел полный курс, понял, что вряд ли станет решателем задач, не хватало терпения, а вот преподавать висталогию новообращенным — это он мог и этим с тех пор занимался, зарабатывая на хлеб.

— Висталогия, — говорил он слушателям на первых лекциях, — это как взгляд с высоты на огромное поле, которого не было видно, пока вы не поднялись на самую высокую гору. Виста означает «открывшийся вид». Науки — все без исключения — развиваются, разрешая возникающие противоречия. Каждое новое открытие справляется со старым противоречием, но создает новое, и продолжается подъем на вершину. Создатель висталогии Роман Михайлович Петрашевский всю жизнь потратил на то, чтобы выявить закономерности развития научных систем — приемы и методы, с помощью которых можно делать открытия в любой науке. Еще в шестидесятых он начал собирать картотеку, записывая сведения обо всех открытиях, — сотни тысяч карточек, сотни тысяч открытий Петрашевский систематизировал, прежде чем нащупал правильный алгоритм. Итог его жизни — книги «Алгоритм открытий», «Творчество — наука точная». По этим книгам мы будем учиться думать.

Когда из Бостона от Володи Петрова пришло посланное по всем вистовским компьютерным адресам предложение, Фил прочитал его и смахнул в корзину, даже не дав себе труда подумать. Он не был знаком с Петровым, но знал, что тот занимался висталогией еще в семидесятых, а переехав в Штаты, руководил тамошней висталогической ассоциацией.