Читать книгу - "Черная тропа - Оса Ларссон"

Мама стелила постели на железной дороге и постепенно доросла до вагона-ресторана. Она поменяла нашу трехкомнатную квартиру в городе на двухкомнатную. Должно быть, я иногда жила там с ней еще до смерти отца, но я совершенно ничего не помню. А те воспоминания, которые сохранились? — подумала Ребекка. — Разве они помогают? В голове запечатлено всего несколько фрагментов. Между теми сценами, которые мы помним, лежат еще сотни, тысячи эпизодов, которые память не сохранила. Можно ли тогда сказать, что мы помним правду?»

Бабушка в маминой квартире. На ней ее выходное пальто, но мама все равно стыдится ее, говорит Ребекке, что бабушке пора купить новое. Однако на этот раз не ей, а маме должно быть стыдно за себя. Бабушка оглядывает квартиру. Мамина постель не заправлена. На постели Ребекки вообще нет постельного белья. Мама все время усталая. Она позвонила на работу и сказала, что заболела. Раньше случалось, что бабушка приезжала и делала уборку в квартире. Мыла посуду, стирала и готовила еду. Но не в этот раз.

— Девочку я заберу с собой, — говорит бабушка. Голос дружелюбный, но не терпящий возражений.

Мама не протестует, но когда Ребекка пытается обнять ее, отгоняет.

— Поторопись, — произносит она, не глядя на дочку. — Бабушка не может долго ждать.

Ребекка видит свои собственные ноги, когда они спускаются по лестнице дома. Стук-стук. Ноги кажутся тяжелыми. Большими, как каменные блоки. Ей так хотелось прошептать маме на ухо: «Я люблю тебя больше всех». Иногда это помогает. Она собирает хорошие слова для мамы: «ты такая, какой должна быть настоящая мама», «от мамы Катти пахнет потом». Посмотрит на нее долгим взглядом и скажет: «Ты такая красивая!»

«Надо попросить Сиввинга рассказать мне о них, — думает Ребекка. — Он ведь знал их обоих. А то не успею я оглянуться, как он тоже уйдет, — и спросить будет уже не у кого».

Она раскрыла компьютер. Снова Инна Ваттранг на другом групповом фото. На этот раз — в каске, перед цинковой шахтой в Чили.

«Странная работа, — подумала Ребекка. — Знакомство с людьми, которые уже умерли».

* * *

17 марта 2005 года, понедельник

Ребекка Мартинссон встретилась с Анной-Марией Меллой и Свеном-Эриком Стольнакке в зале заседаний полицейского управления в понедельник, в половине восьмого утра.

— Ну, как дела? — приветствовала ее Анна-Мария. — Удалось тебе вчера хоть чуть-чуть посмотреть телевизор?

— Нет, — ответила Ребекка. — А тебе?

— Тоже нет, я заснула, — сказала Анна-Мария.

На самом деле они с Робертом занимались в гостиной перед телевизором совсем другим делом, но это никого не касалось.

— И я заснула, — солгала Ребекка.

Она просидела до трех часов ночи, собирая информацию о холдинге «Каллис Майнинг» и Инне Ваттранг. Когда около шести прозвонил будильник в мобильном телефоне, она почувствовала знакомую легкую дурноту от нехватки сна. Ее это мало волновало. Собственно, совсем не волновало. От небольшого недосыпа еще никто не умирал. На сегодня у нее напряженный график, сначала летучка с двумя полицейскими, потом заседание суда по уголовному делу. Это здорово, когда все расписано по минутам.

— Маури Каллис начинал с полного нуля, — стала рассказывать Ребекка. — Американская мечта, только в шведском варианте. И в реальности. Он родился в 1964 году в Кируне. А ты когда родилась?

— В шестьдесят втором, — ответила Анна-Мария. — Но он, наверное, учился в другой школе. А в гимназии на тех, кто моложе, не обращаешь внимания.

— Принудительно изъят из семьи в раннем детстве, — продолжала Ребекка, — вырос в приемной семье, задержан полицией за кражу со взломом в возрасте двенадцати лет. Уголовной ответственности он не подлежал, но тут произошел поворот в его жизни — социальный работник убедила его заняться учебой. В 1984 году он поступил в Торговый институт в Стокгольме и уже в студенческие годы занялся продажей и покупкой акций. Тогда же он познакомился с Инной Ваттранг и ее братом Дидди. Он и Маури учились на одном курсе. Закончив институт, Маури два года работал на ОМХ,[6]и за это время его собственный портфель акций сильно увеличился. Он на раннем этапе купил паи в «Н&М», продал свои акции в «Ферменте» до ее падения, все время был на шаг впереди событий. Затем ушел из ОМХ и стал заниматься собственным бизнесом. Поначалу это были проекты высокого риска, торговля сырьем, потом все больше и больше — продажа и покупка лицензий и в нефтяной, и горнодобывающей промышленности.

— Лицензий? — переспросила Анна-Мария.

— Покупается разрешение провести бурение скважины в поисках какого-нибудь природного ресурса — нефти, газа, минералов. Но если там что-то находят, то владелец не строит шахту сам, а продает свою лицензию.

— То есть, можно много заработать, но и много потерять? — уточнил Свен-Эрик.

— Да-да, можно потерять все. То есть, чтобы этим заниматься, надо быть в душе игроком. И иногда он действительно оставался на нуле. Инна и Дидди Ваттранг уже тогда работали на него. Похоже, именно они находили финансирование для всяких его проектов.

— Надо убедить кого-нибудь сделать на тебя ставку, — кивнула Анна-Мария.

— Именно. Банки не выдают кредитов на такие цели, тут надо находить инвесторов, готовых идти на риск. И, похоже, брату и сестре Ваттранг это неплохо удавалось, — продолжала Ребекка. — Но в последние три года компания сохранила за собой несколько лицензий, к тому же прикупила несколько шахт и занялась добычей. Шведские газеты пишут о переносе упора с ценных бумаг на горнодобывающую промышленность как о большом шаге вперед. Я не совсем согласна. Мне кажется, что самый большой шаг — это переход от спекуляции лицензиями к собственному производству, к эксплуатации шахт.

— Может быть, ему захотелось взять передышку? — предположила Анна-Мария. — Не связываться с большим риском?

— Не похоже, — покачала головой Ребекка. — Он начал строить свои шахты не в самых простых регионах. Например, в Индонезии или в Уганде. Некоторое время назад СМИ нападали на все горнодобывающие компании, имеющие интересы в странах третьего мира.

— Почему?

— По самым разным причинам. Потому что бедные страны не решаются принимать экологические законы, боясь отпугнуть иностранных инвесторов, поскольку производство загрязняет воду, так что люди заболевают раком и неизлечимыми заболеваниями печени, и все такое прочее. Потому что компании, работающие в таких странах, нередко сотрудничают с коррумпированными режимами, которые ведут гражданскую войну против собственного народа.

— В этом есть хоть доля правды? — спросил Свен-Эрик, у которого было свойственное всем полицейским скептическое отношение к СМИ.