Читать книгу - "Тайна пансионата «Уют» - Владимир Колабухин"

В пять вечера ко мне в кабинет Громов вводит Завьялову.

Вот ведь как необъективны женщины к своим соперницам! Завьялова вовсе не коротышка, а нормального, среднего роста. Красивая девушка, стройная, с большими чёрными глазами. Одета, правда, простенько — в джинсовой юбке и белой кофточке, в лёгких простых босоножках… Ей лет двадцать, не больше. Лицо, хоть и смуглое, но чистое, даже губы ещё не красит. Держится спокойно, уверенно. Или это игра?.. Я узнаю её. Видел недавно на сцене студенческого театра. В «Живом трупе». Цыганку Машу играла. И хорошо играла! Будто и впрямь цыганка. Будто и не на сцене вовсе и действительно готова жизнь отдать за Протасова.

Как же так? Как могла Завьялова опуститься до такой степени, что стала преступницей?

— Это ещё доказать надо! — с усмешкой отвечает она на мой вопрос.

— Конечно, — отвечаю спокойно, хотя в душе растёт злость на её залихватское упрямство. — И доказательств вашего участия в разбойном нападении на «Бирюзу» у нас более чем достаточно. Взять хотя бы то, что вы наследили в магазине. Если желаете, ознакомьтесь с заключением эксперта на этот счёт.

Я протягиваю ей бланк заключения, но она пренебрежительно отмахивается:

— Не надо. Чем ещё располагаете?

— Вашей перчаткой, отпечатками пальцев. Вы оставили всё это в такси, на котором приезжали к «Бирюзе». Разве недостаточно?

— Тогда что же вы от меня хотите? Везите в тюрьму, если вам всё известно.

— В том-то и дело, что пока ещё не всё известно, — говорю опять как можно спокойнее. — Вот, скажем, ваш налёт с Камиловым на «Бирюзу». Это была его идея?

Красивые глаза Завьяловой ещё больше темнеют.

— При чём тут Эдик? Он хороший парень! — запальчиво взрывается она и тут же умолкает, сообразив, что допустила промашку, признав своё знакомство с ним.

Удивительно! И она ещё покрывает Камилова! Хотя, как говорила Изотова: «Видели бы вы его!» Смазлив парень — что верно, то верно. Однако неужели Завьялова ничего не знает об Изотовой?.. Вот ненормальная! Ей бы, действительно, в театре играть, а не в тюрьму лезть.

— Хороший парень? — спрашиваю сердито. — А не раз идёт на разбой, не задумываясь стреляет в людей.

Завьялова в замешательстве замирает на стуле.

— Это уж у него так получилось в магазине. Он не хотел… — говорит она осевшим голосом. — Он что, кого-нибудь там…

Выдержка окончательно изменяет ей, и крупные слёзы катятся по лицу…

— Это я! Я во всём виновата!

— Расскажите, как было дело.

Завьялова отирает ладонью слёзы, отрешённо смотрит в сторону.

— Расскажите, расскажите. Где и как вы познакомились с Камиловым?

— Три года назад, в Сухуми.

— Что там делали?

— В отпуске была. Приехала без путёвки, а Эдик… Он тоже там отдыхал. Заметил меня ещё в поезде, предложил свои услуги с устройством: «Будет тебе месяц райской жизни!» И устроил. В Сухуми у него повсюду знакомые. У ресторана иные часами в очереди стоят. А перед ним, лишь подойдёт, швейцар чуть не расшаркивается. И потом… Вы видели Эдика?

Знакомый вопрос! Вспоминаю облик Камилова. Да, такие парни нравятся женщинам.

— Правда, ведь красивый он? Все девчонки без ума от него. А он лишь со мной и со мной.

— У него что же, другой девушки до вас не было?

— Была… Какая-то парикмахерша. Но Эдик сказал, что расстался с ней навсегда.

— Так-так, продолжайте.

— А мне с ним всегда так хорошо! Когда он исчезает, дни тянутся бесконечно, кажутся серыми, пустыми. Думается, на всё могу пойти, лишь бы он не покидал меня… Да вам этого не понять, наверное.

— Почему не понять? Понимаю, — отвечаю не сразу. Потому что вдруг тоже стало тяжело на душе: отчего Лена не вышла сегодня проводить меня?

Завьялова недоверчиво усмехается и негромко продолжает:

— И вот, когда Эдик признался, что сидит на мели, то есть без денег, сама напросилась чем-нибудь помочь ему. Он долго колебался, прежде чем доверился мне. Сказал, что давно приглядывается к «Бирюзе». Изучил маршрут, время прибытия инкассаторов. Но нужна машина. Можно бы угнать, да не умеет водить. Вот если бы я посодействовала, ведь у нас дома была своя машина, знаю, как с ней обращаться.

— И вы согласились.

— Ну, коль уж напросилась…

— А оружие? У Камилова изъят пистолет «Вальтер». Где он взял его?

— Это пистолет покойного отца Эдика. Привёз с фронта.

— А как обстояло дело с машиной?

— Неподалёку от магазина есть столовая. Там все таксисты питаются. Мы и решили воспользоваться этим. Машина нам и нужна-то была минут на десять. Кто из шофёров хватился бы её за это время?

Завьялова умолкает. Я задаю ещё несколько уточняющих вопросов, составляю протокол допроса, подаю ей ознакомиться. Она старательно читает текст и с убитым видом подписывает протокол.

— Куда меня сейчас — в тюрьму? А что будет с Эдиком? Поверьте, я больше виновата. Он, может, и не рискнул бы…

— Вы лучше подумали бы о своей судьбе, — говорю я тихо. Понимаю, что читать нравоучения — пустое занятие, оно мало кому помогает. И всё же мне по-человечески жаль эту девчонку. Поражаюсь её слепой влюблённости и жертвенному желанию обелить Камилова.

— Вы же мечтали стать артисткой. Отличная и благодарная профессия! А вас куда потянуло? И это при ваших-то способностях!

Завьялова поднимает на меня удивлённые глаза.

— Да-да, — говорю. — Видел вас в спектакле. Цыганку Машу играли. И очень даже отлично играли!

В глазах Завьяловой вспыхивает радость, но тут же гаснет.

— И вдруг такой срыв. А главное — ради чего?

— А может, ради кого? — снова сердито возражает Завьялова.

Что ж, значит, разговор наш можно считать законченным. Снимаю трубку телефона и вызываю помощника дежурного.