Читать книгу - "Победитель получает все - Роберт Крайс"

Возвращаясь на север в Лос-Анджелес, я старался рассуждать непредвзято. Только из того, что человек похож на лжеца и ведет себя как лжец, еще не следует, что он действительно лжец. И даже если в его рассказе полно слабых мест, из этого тоже не следует, что он лжец. Случается, что и в правде бывают слабые места. Конечно, когда рассказ противоречит здравому смыслу, проглотить его становится чуточку труднее. Я мог понять позицию Анджелы Росси, но никак не Леседрика Эрла. В донесении Росси говорилось, что она проследовала за Эрлом к нему домой, поскольку при нем была только одна стодолларовая купюра и он мог заявить, будто понятия не имел, что она фальшивая. Она рассудила, что если, как он утверждал, у него дома есть еще деньги, то ему уже не удастся отрицать попытку обмана и тогда он неминуемо отправится за решетку. Леседрик Эрл заявил, что Росси пришла к нему домой, где достала припрятанную пачку фальшивых банкнот, после чего произвела задержание. Леседрик высказал предположение, что она хотела, чтобы рядом не было свидетелей, однако дома находилась миссис Луиза Эрл, и тем не менее Росси арестовала его. Версия Росси имела смысл, а версия Леседрика Эрла — нет.

С другой стороны, порой люди совершают странные поступки по странным причинам, и я решил выяснить, что мне может предложить миссис Луиза Эрл. Она, несомненно, поддержит слова своего сына, но, возможно, при этом добавит что-то такое, что придаст им большую убедительность.

Открыв конверт, полученный от Трули, я порылся в записях и нашел адрес Луизы Эрл. Конечно, если следовать законам вежливости, неплохо было бы свернуть с автострады и позвонить ей еще раз, чтобы проверить, дома ли она. Но когда люди знают о том, что к ним едут, они нередко находят предлог уйти из дома. И я решил рискнуть.

Через сорок пять минут я свернул с Харбор-фри-вей на бульвар Мартина Лютера Кинга и еще через пять минут уже въезжал в Олимпик-Парк.

Олимпик-Парк — это убогий жилой район к северу от Южнокалифорнийского университета, Выставочного парка и Музея естественной истории, недалеко от центральной части Лос-Анджелеса. Поблизости расположены как стадион «Колизей», так и спортивная арена Лос-Анджелеса, и в дни важных матчей окрестные улицы забиты под завязку оставленными машинами, а также тележками торговцев, продающих сувениры и прохладительные напитки.

Луиза Эрл жила в оштукатуренном одноэтажном доме с верандой на Двадцать первой улице, в четырех кварталах к югу от автострады. До университета от ее жилища можно было дойти пешком. Все дома и дворики здесь маленькие, а улицы узкие, но везде аккуратно и чисто. Дом Эрлов был выкрашен в веселый желтый цвет, а перед крыльцом в миллионе глиняных горшков и деревянных кадок рос миллион самых разнообразных цветов. Цветы свисали с карнизов, увивали стены и перголь из кованого железа. Цветов было так много, что к входной двери нужно было буквально протискиваться. Вероятно, хозяйка тратила по два часа в день только на то, чтобы полить их.

На дорожке перед домом стоял шестилетний «бьюик», а под окном гудел кондиционер. Оставив машину напротив, я прошел мимо «бьюика» и пробрался через цветочные джунгли к двери. Двигатель «бьюика» работал на холостом ходу. Значит, машина только что приехала. Над дверным звонком висела маленькая металлическая табличка «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ». Я позвонил.

Дверь открылась. На пороге стояла худая темнокожая женщина лет шестидесяти с небольшим. На ней было простое платье в цветочек, на ногах — удобные парусиновые туфли, седые волосы затянуты в пучок. Все очень опрятно.

— Миссис Эрл? — спросил я.

— Да? — улыбнулась женщина.

Я протянул свою визитную карточку.

— Миссис Эрл, меня зовут Элвис Коул. Я расследую обстоятельства ареста вашего сына. Можно задать вам несколько вопросов?

Женщина нахмурилась, хотя, возможно, просто сощурилась на солнце.

— Вы из полиции?

— Нет, мэм, я частный детектив.

Я объяснил, что работаю на адвоката по имени Джонатан Грин и, хотя Грин не представляет интересы Леседрика, обстоятельства его ареста могут иметь отношение к другому делу.

Женщина стояла на пороге, переминаясь с ноги на ногу и явно не понимая, что мне от нее нужно.

— Леседрик сидит в «Терминал-Айленде».

— Знаю. Но, насколько я понимаю, вы присутствовали при его задержании, а потому хотел бы задать несколько вопросов по этому поводу.

У нее за спиной в доме послышалось какое-то движение.

— Ну, думаю, это можно, — с явной неохотой в голосе произнесла женщина и, оглянувшись, отступила в сторону и открыла дверь. — Почему бы вам не пройти в дом, чтобы не выпускать прохладный воздух.

Я вошел в дом, и она закрыла за мной дверь.

В гостиной стоял невысокий щуплый господин. Волосы у него были явно завиты щипцами, а одет он был в коричневый летний костюм, который, вероятно, был новым лет двадцать назад. Седых волос у него было больше, чем не седых, а кожа имела цвет качественного пергамента. В руке он держал букетик цинний. На вид ему было лет семьдесят плюс-минус пять лет.

— Это мой знакомый Уолтер Лоуренс, — сказала Луиза Эрл. — Он только что заглянул ко мне, а теперь ему придется уйти. Правда, мистер Лоуренс?

Она сказала это в основном не для меня, а для мистера Лоуренса, и тому, похоже, это не слишком понравилось.

— Думаю, я смогу заскочить к вам попозже, — нахмурился мистер Лоуренс, который был явно не в силах скрыть своего разочарования.

— И надеюсь, вы все-таки позвоните, прежде чем заскакивать к человеку попозже, выясните, свободен ли он. Ну что, договорились?

Мистер Лоуренс заскрежетал зубами, чуть ли не соскребая с них всю эмаль, однако ему удалось выдавить мрачную улыбку. Все это ему совсем не нравилось.

— Надеюсь.

Одобрительно кивнув, Луиза Эрл забрала у него цветы и, обратившись ко мне, сказала:

— А теперь позвольте мне поставить эти очаровательные циннии в воду, а потом мы с вами поговорим. — С этими словами она бережно взяла цветы в охапку и подтолкнула мистера Лоуренса к двери.

Тот постарался расправить плечи, чтобы казаться как можно выше ростом. Он что-то тихо сказал хозяйке, чего я не расслышал, хмуро взглянул на меня, и Луиза Эрл закрыла за ним дверь. Через пару секунд «бьюик» сдал назад, выезжая на улицу.

— Ах, любовь, любовь, — произнес я.

Луиза Эрл рассмеялась, став при этом на пятнадцать лет моложе.