Читать книгу - "Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание - Леонид Михайлович Млечин"

радиоантеннами. Возле них разгуливали полицейские в белых перчатках и черных очках. Теоретически они несли охрану резиденции, практически же вся их работа заключалась в том, чтобы по радиосигналу мгновенно перекрыть доступ к резиденции премьер-министра пропагандистским автобусам ультраправых, которые время от времени делали попытки немного покричать под окнами у главы правительства.

Акидзуки специально дождался окончания совместного заседания обеих палат парламента, на котором выступал премьер-министр, чтобы иметь возможность без помех поговорить с секретарями Нирадзаки.

Здание парламента расположилось на холме, рядом с императорским дворцом, и возвышалось над комплексом правительственных особняков в районе Касумигасэки, где находились почти все министерства — строительства, иностранных дел, образования, внешней торговли и промышленности, сельского хозяйства и лесоводства, внутренних дел, а также здания Верховного суда и главного полицейского управления.

Секретарь Нирадзаки встретил инспектора у входа.

— Вы здесь в первый раз? — любезно осведомился высокий молодой человек в чуть затемненных очках.

Они находились в левом четырехэтажном крыле здания, принадлежавшем палате представителей. Правое крыло занимала палата советников. В соединяющей их пирамидальной башне находился зал, который использовали только в дни посещения парламента императором и представления законодателей-новичков. Акидзуки с интересом осматривал внутреннюю отделку — резьбу по дереву ценных пород. Здание парламента строили семнадцать лет и закончили незадолго до начала войны. По старой конституции парламент имел немного прав, император был полным и единовластным самодержцем, но на здание законодательного органа не пожалели белого гранита и мрамора.

Секретарь Нирадзаки минут за двадцать показал инспектору основные достопримечательности. По углам главного зала стояли статуи видных государственных деятелей прошлого, — вернее, заняты были только три угла, четвертый оставался пустым. Туристам рассказывали, что, хотя было решено установить четыре статуи, удалось согласовать только эти кандидатуры, четвертый же постамент оставили из соображений архитектурного баланса. Другое объяснение состояло в том, что парламент ждет появления еще более великого государственного деятеля, чье служение Японии будет отмечено установкой памятника.

Подняться на третий этаж, где находятся комнаты для отдыха императора (отделка из лакированного японского кедра, светильники из чистого золота) и членов императорской семьи, Акидзуки отказался. В день открытия сессии император принимает в своей комнате председателей верхней и нижней палат. Беседа носит чисто формальный характер. Послевоенная конституция оставила императору лишь представительские функции.

Секретарь провел Акидзуки в приемную депутата Нирадзаки. Каждый член парламента имел право за счет налогоплательщиков нанять секретарей, но Акидзуки обратил внимание, что второе кресло пустует. Перехватив взгляд инспектора, секретарь улыбнулся.

— Ему уже предложили новое место, и он поспешил принять предложение. Он был младшим секретарем и получал на восемьдесят тысяч иен меньше меня. Впрочем, я тоже скоро покину это здание.

И молодой человек неопределенным жестом указал куда-то в сторону, где, по предположениям Акидзуки, находилась штаб-квартира правящей консервативной партии.

Покойный депутат Нирадзаки, судя по рассказу его секретаря, был своеобразным человеком. С 1942 по 1944 год он служил на флоте. После ранения его, как специалиста с высшим техническим образованием, перевели на судоверфь. В тот августовский день 1945 года, когда император зачитал по радио манифест о капитуляции, Нирадзаки рыдал, не стесняясь никого. Он хотел совершить ритуальное самоубийство, но один из друзей удержал его.

После войны Нирадзаки несколько лет бедствовал, не мог найти постоянной работы, тяжело переживал поражение. Когда началась война в Корее и на возрождающуюся японскую промышленность пролился золотой дождь американских военных заказов, Нирадзаки охотно приняли на ту же судоверфь, где он работал в конце войны.

Но у него не сложились отношения с работодателями, вышел какой-то скандал — секретарь не знал, из-за чего именно, — и Нирадзаки бросает работу и переезжает в Токио.

Он вступает в одну из оппозиционных партий и, благодаря неожиданно проснувшемуся в нем ораторскому искусству, умению разговаривать с людьми, быстро делает карьеру. Со второго захода он проходит на всеобщих выборах в парламент.

— В палате его побаивались. Он заслужил репутацию разоблачителя, которая помешала его парламентской карьере. Сначала его избрали председателем комиссии по делам кабинета. Конечно, в нашем парламенте комиссии не столь влиятельны, как в американском Капитолии. Но с точки зрения престижа эта должность имеет большое значение. Да и с финансовой тоже.

Депутаты получают восемьсот с небольшим тысяч иен в месяц, плюс деньги на транспортные и почтовые расходы. А председателям, их заместителям и генеральным секретарям палат, председателям парламентских комиссий во время работы сессии выплачивают по три с половиной тысячи иен в день.

— Да еще предоставляли ему лимузин с шофером, — с сожалением перечислял секретарь прежние блага Нирадзаки. — При широком образе жизни, который волей-неволей должен вести депутат, ему никогда не хватало денег. Но надо отдать должное Нирадзаки: от политических пожертвований он наотрез отказывался. Даже во время выборов обходился той суммой, какую ему предоставляла партия для избирательной кампании.

Инспектор Акидзуки хорошо знал, что политические пожертвования — самая удобная и не запрещенная законом форма взятки.

— Нирадзаки нажил много врагов. Они-то потом и спихнули его с поста председателя комиссии, когда он обвинил правительство в проведении военной политики, противоречащей духу и букве конституции.

Акидзуки прочитал копию письменного запроса депутата Нирадзаки правительству.

Вторым документом, который парламентский секретарь показал Акидзуки, был текст запроса правительству относительно готовившегося в вооруженных силах государственного переворота. Эта скандальная история была памятна инспектору: несколько дней газеты шумели, генеральный секретарь кабинета министров и начальник управления национальной обороны назвали это выдумкой. Через неделю арестовали человека, который передал Нирадзаки сведения о готовившемся перевороте; на пресс-конференции тот заявил, что ввел в заблуждение депутата парламента, надеясь выманить у Нирадзаки деньги. На этом дело и кончилось.

Инспектора интересовали друзья покойного.

— С годами друзей становится все меньше, — философски заметил секретарь. — Нирадзаки был уже на излете, утратил прежнее могущество. Это, знаете ли, сразу чувствуется. Уменьшилось количество телефонных звонков, поздравительных телеграмм к праздникам. Его считали отставшим от жизни, устаревшим, что ли. По правде говоря, — секретарь придал голосу доверительные интонации, — его даже подозревали в недостатке патриотизма. Япония находится на подъеме, но у нее много врагов, а он своими разоблачениями давал пищу для антияпонской пропаганды.

Когда Акидзуки уже собрался уходить, секретарь назвал фамилию:

— Годзаэмон Эдогава. Только я не уверен, что вы захотите с ним иметь дело.

Известие о гибели моряков с подводной лодки «Эндрю Макферсон» настигло отставного адмирала Уильяма Лонга в тот момент, когда он вернулся после очередного сеанса в акупунктурном центре. Это так подействовало на Лонга, что ему пришлось немедленно лечь в постель: суставы болели безбожно. Он сразу представил себе, что означает для флота потеря целого экипажа подводного ракетоносца, прежде всего офицеров.

До выхода в отставку Лонга не